Вячеслав Ладогин - Спички

Или красная поляна, с застывшею
Магмой, ставшею для ветра игрушками,
Где-то там гора, меня отпустившая,
…За года торговля в рощах с кукушками:

«Ты ещё ку-ку добавь, ты не жмись-давай,
А не хочешь, поджидай покупателя»…
А кукушечка: «Живи уж, неистовый»…
Только всё это – до лавы, до кратера,

До горы и до звезды с пуповиною,
И до обморока млечного, звездного.
Кабы ведать, что живя, весь остыну я,
В неземного превращусь, в несерьёзного.

Печатью в снегу – голубая тень —
В ранних сумерках вечерних.
Боюсь, не утопну ль я – в темноте,
Как лодочник, чей блиц-финал
Ты предсказывал, грустный Генрих
Гейне, когда меня в детстве знал.

Там, за углом – певучий вздох —
Перед немецким вытьём овчарки.
Сейчас раздастся хриплый брёх…
И вдруг навстречу моргнёт фонарь,
Коснувшись золотом сетчатки.
Морозный воздух. Вполнеба хмарь.

«Как поживаешь к январю,
Отец? Пустынно кругом, сугробы», —
Молчу, глазами говорю, —
«Ты знаешь, ведь негоже пить
До полусмерти»! – «Ещё бы». —
Скажет взгляд, – «А как тут быть»?

«Этого я не знаю сам»… —
И о погоде помолчим,
Как помолчали про запой мы.
Хрипит овчарка. – «Чаю, сын»? —
Раскусим карамель с тобой мы,
Пока ещё вдвоём,
Так – каждый – не вполне один.

Когда придёт к нам кара легкокрылая,
Перстами щедро участь раздавая,
Как мне увидеть смерть воочью, милая,
Кто ангелов мне возвестит, родная?

Так моль сквозняк смахнул свежайшей силою,
Как мир людской замечется, порхая.
…Ни гор не пощадит уборщица унылая,
Их, как отрезанные косы, выметая.

Рука с весами в меру тяжкой горечи
Воздаст своим любимцам милой вечностью.
Иное – сонмам лёгкой, страстной сволочи,
Рождённым бездной-матерью – возлечь им с ней!

Кто бездну эту возвестит мне, милая?
Гнев жаркого огня своей ревнивой силою.

О-те-чес-тво нам Цар-ское се-ло.
Поспоришь разве? Жаль, что… слишком звучно.
В парк многим и зайти не повезло,
Другим же зябко, и… здесь очень скучно,

Невежда задушил, экскурсовод
Несчастный слух мой. Грязь. Не до природ:

В гниющий пруд летят сплошные капли
Некрупной мороси. В немых садах
Листы, преснея сыростью, набрякли,
……………………………………….
Картавит ложь ворона в проводах.

А всё же здесь – отчизна мне. Пройду
С Мариной под руку назад-вперёд по парку.
Кто ж песен не поёт – ни холодно, ни жарко
Ему в Селе, где все сгорали на ходу.

Знаешь: «Гордость, хоть плачь, – не в спирту же – топить…
Так что, – «полно Прыщом быть, с кашлем – горькую пить».

«Ты-то… сам-то… кто»? – хмыкнешь, – «что ж… стоик»?
«Я-то?.. Вряд ли… вот, только – на жалость давить – на Руси
Стоит разве»? – сердечного Бога спроси,
Как Бог скажет: «Хнычь пьяно»? – … Или же, – «не стоит»?!

Скажет: «Гордость, хоть плачь, – не в спирту же – топить…
Скажет, – «полно Прыщом быть, с кашлем – горькую пить».

Разве ж – горлом хрипя-в-перемать, доползать
Злой свиньёю, обрюзгшей, до ватерклозета? —
Разве – дохать истошно – забота поэта?
Или ж – с кофеем валокордины глотать…

Дурь, товарищ. Дурь – зряшно – за гонор держаться.
Хва! Брось, лучше! Плюнуть – тонка аль кишка? —

Пусть всем горе!.. Да стоит ли – столь упиваться
Мягкой, скользкой, да пьяною, – судьбой слизняка?
Что? Не гадко ль – всей печенью кашлять натужно
Плюс – молясь (через слёзы): «Спасительный спирт»… —
Может, спишь, так проснулся б – друг ситный, твой – стыд?
Шепчешь: «Боже, уже и не нужно»! —

Брось-ка, знаешь ли, брось-ка-брось пить.
Гордость, батенька, не утопить.