Вячеслав Ладогин - Спички

Мне целых семь, когда в жару
Труба сгорала на ветру,
Мне целых десять… клочья труб,
Труп, парус, джаз и торс… Боргезе
А он, мятежный, просит… тпрр-ру!
Над мышью, канувшей в миру
Октябрь. Море поутру
Щекой лежит на волнорезе.

«Я мышь. Я юркнула в нору»,
– Я, Мышь! – твой мрамор не беру,
Туда, где мох в паху, не лезу,

Над Карадагом, и под ним
Меня устраивает Крым,
Октябрь. Море поутру
Щекой сползло – по волнорезу.

Серебряно кипит, как в тигле, солнце,
Как мачты, ветер нагибает сосны,
Дождь выставил пять радуг, все поверх
Лесов – потусторонний фейерверк.

…Бунтуется, переживает
Туч море, луч сломивши на весу,
Бессолою слезой оно смывает
Зарю, не жги соринкой смерч – в глазу.

Пять одиночеств, радуг, крик вороний,
Плывёт Ноябрь, как смерч потусторонний,

Не хватит пороху, нет сил
На снег – на серебро и позлащенье,
Божественное мановенье.
Сырое око смерча – гладь, тишь, синь…
…………………………………………………………………

Прорицаете басом – кошмар… беду…
Всё вам прахом, да швах, дрянь-де жизнь – наказанье…
И не вспомните – горюшко с луком – моё!
Есть певучая радость в словце: «упованье» —
Прошуршите свой «Даль» – что имелось – в виду,
Как заветное слово-то произносилось,
У-ПО-(слышно ли, звучно ли?) – ВАНЬ-Е… – НА МИ-ЛОСТЬ.
Освежили? Марш – петь! Уж мне – вот где – вытьё.

Снег…фонари висят в снегу, нарядны,
Прекрасные снежинки ненаглядны,
Разнообразны, колки, кружевны —
Всё – от коклюшек вороты брабантских
С картин, особо же с – флама…испанских.
Мы ждём снегов… не так же, как весны…

Снег, снег мы ждём, ждал мытарь так – прощенья,
Ребёнка – мать, обжора – угощенья.
…В Одессе, Петербурге и в Москве,
В Нью-Йорке… Гриша, правда ль? Ждёшь? Вестимо!
Частицы вышины – в ладонь, и мимо.
Сверкают светом, пропускают свет.

Не как весны… смелее жду, и проще,
Как – коммунизма! – снег везде – всеобщий —
Не лист, не почка, и не человек.
Он, снег, любим был девушкой одною,
И зря она не ладила со мною,
Я, как она, влюблён в зиму навек.

И снег люблю, ты тоже, слышу, тоже,
Услышав чужестранный шорох: «Боже»! —
Воскликнет Катя, как дитя, – «Зима»!
А дети из Коннектикута: «Винтер»!
…Пойдём на двор, не позабудь про свитер —
Там снегопад, фонарь, там – синема.

Сквозь снег рябит Гудзон – водою невской.
Айда в кинотеатр на Чернышевской —

В «Спартак»: у них сеанс вечерний – Снег!
Спартак сгорел. Сеанс – не отменяют!
Экран волшебный нас объединяет,
И океан, как третий человек.

И вовсе не изгои мы с тобою,
Скулящие у разного прибоя,
Едва слышна команда «Снегопад»,
Нам небо, теша грозную натуру,
Качнёт крылом, посыплет десантуру,
Снег. Парашюты-души нам летят

Спасать – и их число неимоверно.
Они не «вероятно» мне, «наверное»,
Несут победу в тонких кружевах.
Всеобщему крещенью снегом рады,
Мы ждём его, как мытарь ждёт пощады.
Степь дремлет – со звездою в головах.
…………………………………………
…………………………………………

Ты скажешь: «Слава, лишь октябрь, нескоро
Ещё получит лакомство обжора,
И на столе пока пустой прибор».
А я отвечу: «Друг, не будь зануда!
Я верую в излюбленное чудо,
В наш снежный невесомый разговор».

Букварь пронизывает холод,
Дыханья пар от букв идёт.
У «Р» вверху кружок проколот,
Не жабра, не ноздря, не рот,
Но дырка… чувствуешь, как дышит,
Как пора кожи букваря,
Он – лёд живой. Всё говоря,
Про всё молча, слова колышет,
Сухи камышные слова
На азбуки краю – морозном.
Как холод жгуч в размахе грозном,
Уже не чувствует трава,
И «Я бывала зелена», —
Жаль, жаль… не шелестит она.

Неласков, несвеж, неумыт,
Небрит, груб, негож для контакта
С. Ладогин с виду. Внутри ж меня – мирт
Желтеет бутонами. Так-то!