Вячеслав Ладогин - Спички

Пускай зовётся он Матвей, она… пускай зовётся Настя.
Он – муж, отчасти муравей, она дрожит на крыльях счастья
Над жизнью точно над прудом, и ах! – отказывает разум.
Язык не ведает о том, что сетчатым поймала глазом
Стрекозка Настя… Как-то раз она взяла – и в Крым умчалась,
А он лелеял день и час, жизнь студена́ ему казалась.

Она звонит подружке – ждёт в субботу… пошучу с Матюшей,
Представь, я в пятницу вернусь, вот удивится-то, послушай!
Идея вызвала восторг, вернулась утром ранним Настя,
И стол был к вечеру готов… на улице октябрь, ненастье,
На кухне свечи… муж идёт, стрекозка прячется за дверку,
Вот ключ в замке, скрип двери, вот явились свечи человеку.

Выходит Настя, как на бал, смеясь, становится с ним рядом…
Оторопев, Матвей стоял минуту-две с недвижным взглядом.
Вдруг – поясной поклон творит он, не здоровается с нею, —
Как ты прекрасен, – говорит, – мой ангел, глядя, пламенею!
Прошло мгновение, два, три, Матвей подругу обнимая, —
Настюша, здравствуй, – говорит, – к нам ангел в гости был, родная.

Всё шутите… мой дорогой,
Что «у меня в душе жар-птица»…
Вольно ж – от Славки отшутиться
Так зло… коль ест не вас – огонь!

…С жар-птицей той, и в остальном
Я прост, как пареная репа.
Стругацкие… орёл дон Рэба —
Читаю повесть перед сном,

Там, в буквах – в решете – блеснёт:
Прощай, жандармы… голубыя…
Прощайте, дятлы нефтяныя,
Ты, клюкнутый в драже народ…

Хоть… если бы не птичий жар,
Меня бы вырвало без урны
На отдыхающих культурно,
И я бы чистый стал клошар,

И (ясно дело бы) – утёк,
Где там утечь… «в душе жар-птица»,
Крыло сквозь рану шевелится,
Ал на бумаге – уголёк.

А не крыло б, так отчего ж
Прохладным благородным донам,
Не сесть нам с вами по гондолам?
(Точнее рифму не найдёшь).

Мне б плыть, куда зовёт тоска,
Запретной ясности отведав —
В канал, что ждёт, как Грибоедов,
Балетной тапочки мыска,
И кьянти б пить за микеллин,
Да графов потчевать по фене…
Скорлупки! Крошечные феи!
Гондолы!
Гоцци! Апельсин!

Всё так, всё это там и так…
Но у меня в душе жар-птица.
Щелкунчик, скворушка, дурак —

Мой аватар (в ЖЖ страница) —
…У лукоморья дуб зелёный.

Приветствую. Полно уж, брось с моим образом говорить.
Я уж лучше свалюсь, как снег на голову… Тут я, здравствуй.
Освободи своё креслище и дай у тебя погостить.
Кипящим чайником – дружески встречу празднуй!

Я, скажешь ты, ненадолго? Врёшь, навсегда.
Вода вскипела. А ты, погляжу, не веришь.
Да, очень уж, кстати, ранние холода.
Мне, знаешь ли, некуда. Ты вот как раз и – поселишь.

Как, надо ж… в кайф
сентябрьским дышится – леском:
Не замечаешь боли сердца. Красен
Лист сохлый. С кем молчать, коль не с листком?
Язык изгоя Славе Ладогину… ясен.

Я поднял руку, лист поплыл над головой,
Лучи насквозь, как точно в бездну вдавлен —
В прожилках… и почти ещё живой,
Он вьётся, вьюсь… кайфова ерунда мне —

Сравнить с листом себя… И понарошку стать
Им, мёртвым, им, сухим… им, выше рощ взлетая,
То вниз посматривать, где ветвь моя пустая,
То в даль кудлатую… завившуюся в прядь.

В чём наваждение – не быть собой, чтоб – быть?
В чём радость нежная – ушедшее любить?
Быть может – в зеркале? Какое там… во тьме!
Дай неба!.. Воздуха любви прошу, дай мне,

Дай ветрогранник… грани ветра не для глаз,
Но вот – кружу, лечу, лист, лист пяти-я-палый,
Луч грани чертит – то линейка, то лекало,
Мир… ты в моей душе, стань мой – алмазный глаз!

Сайт. Ссылки. Слушаешь муру,
Щёлк! – Джиованни Перголези…
Октябрь. Море поутру
Лежит щекой на волнорезе.

Январь. Ребёнком по двору —
Решётка… кожа на железе.
Октябрь. Море поутру
Лежит щекой на волнорезе.

Мать помню, Летний Сад, игру
С детьми, дубовую кору,
Луч в зелени – слезой в шартрезе.
Кто я? скворец, и не совру.
«Я кто? я Слава… – не умру»…
Октябрь. Море поутру
Лежит щекой на волнорезе.