Фердинанд Фингер - Любовь длиною в жизнь

И почему же с сыном я под лодочкою той,
«Охота, – говорят, – всегда пуще неволи»,
Здесь с нами фонари, винтовочка-убой.
Чтоб рыбы настрелять на Средиземном море.

Таинственный залив – таинственная ночь,
И свод небес, брильянтами сверкавший,
Волнение в душе и просто нам не в мочь,
Увидеть под водой тот мир прекрасный.

Забыл я о переживаниях моей жены,
В той утлой лодочке в волнении сидящей,
Стремился я в ночную глубину воды,
Где лампа мне осветит круг блестящий.

Нырнул, светло от фонаря вокруг,
Песок блестит под ярким светом,
И в водорослях разноцветных вижу вдруг,
У камушка мурену с осьминогом,
весело играющих при этом.

Он тихо щупальцем мурену задевал,
Она покусывала своего дружка тихонько,
А щупальцем другим подругу нежно обнимал,
Касаясь морды страшной нежно, ну и только.

Затем они играли и кружились по песку,
Взлетали вверх песчинки, оседая

Под лампой в этом солнечном кругу,
В ребячей той игре беды не ожидая.

И вдруг ворвалась смерть и как всегда,
Смерть ненавистна Богу, и она необратима,
Прервала детскую игру бесповоротно навсегда,
Любовь и дружбу меж друзьями прекратила.

И в свете ярком том пружиной обвилась.
Вокруг стрелы нацеленной смертельной,
Мурена закусила сталь, так прервалась
Та детская игра за прихотью бездельной.

Прошли десятки лет, страдаю я,
Ведь пустячок, животные играли,
Они играли, проиграла совесть у меня,
А как ее очистить от греха, они не подсказали.

Тот случай не забуду никогда,
Разок рыбачил я на озере чудесном.
Вдруг водомерок появилася семья,
Скользя по зеркалу воды из зарослей прибрежных.

Большие взрослые все побежали по своим делам,
А малыши все сотней в круг собрались,
И в изумлении мои глаза
Тем, что увидел я, так долго наслаждались.

Какое насекомое, как посуху проходит по воде,
Скользит по зеркалу воды, его не прогибая.

Ведь для других угроза утонуть – там смерть везде,
Они же – как Иисус Христос по той воде, ее не задевая.

Увидел я, как малыши гонялись наперегонки,
Но круг очерченный игрой почти не покидали,
Я понял, что они совсем не дураки,
О том, что по отдельности беда, ну как-то знали.

Бывало, пара ребятят из круга вырывалась вдруг,
Поодаль от друзей друг друга догоняли и дразнились,
Сцеплялись и толкались и обратно в круг,
Пока опять к друзьям не возвратились.

Средь этой насекомой детворы
Привычки детские вдруг проявились,
Они играли так же, как и мы,
В том милом детстве, что в туманах растворилось.

Вдруг дождик, ветерок, и солнышко ушло.
И детский сад исчез, как не бывало.
Не верилось, что мне так повезло,
И я увидел этот случай небывалый.

Как жалко, что я видео с собой не взял,
Чудесный случай я не снял, обидно.
Невероятное тогда почувствовал и увидал,
Ребячьи игры, детство в насекомых – это было очевидно.

Так сбережем мы память детства – Божий дар
Тех дней беспечных радостных, веселых,
Оно так коротко проходит быстро, как пожар,
Оно так одинаково и у людей, и насекомых.

Далекая звезда в мерцании своем,
Быть может, мне ответ подскажешь,
Ну, почему по круговерти жизни щепкой мы плывем,
Когда бы кораблем хотелось плыть, а как – не знаем.

Чтоб без шатаний вкривь и вкось
Я гостем по земле прошел родимой,
Потом звезда к тебе, где я уже не гость,
В том вечном странствии необъяснимом.

Я на земле хочу оставить благодетельный посев,
Который дети, а потом и дети их детей получат,
Хороший урожай, а не «плевел» отсев,
Дорогу, пройденную мной, они озвучат.

Озвучат благодарностью иль памятью своей,
Чтобы труды мои вдруг не исчезли понапрасну,
Для этого растим мы сыновей и дочерей,
И делаем мы все, чтоб сделать жизнь прекрасной.

И пусть благословенны будут семена,
Которые отцы и матери сажают,
Приходит время, и потомки их святые имена
С слезами благодарности нередко вспоминают.

Наверно, стоит наша жизнь того,
Чтоб щепочкой она нас вверх и вниз бросала,
Наверно, в этом мудрость – щепкой лучше быть,
Чем топляком лежать на дне Байкала.