Николай Добронравов - Как молоды мы были

А в нас еще живут воспоминанья,
когда нас ждал простой и ясный путь,
когда дружили, знали состраданье,
могли на помощь руку протянуть.

А теперь доброта не в моде.
Что-то, значит, у нас не так,
если нынче у нас в народе
человек человеку – враг.

А мы наивной преданы сермяге.
Мы знали жизнь без уличной стрельбы.
Мы знали жизнь, где денежные знаки
для нас не стали знаками судьбы.

А теперь до небес заборы
и охранников – целый полк.
На душе, как на окнах, шторы.
Человек человеку – волк.

Забыли мы божественные святцы.
Мадонну черт над миром превознес.
А чертенята юные стремятся
пустить судьбу, как поезд, под откос.

Всюду драки, убийства, ссоры.
Отчего? – не возьму я в толк.
На добро взведены затворы.
Человек человеку – волк.

Навек ушли мелодии родные.
Мы с грохотом металлика на «ты».
В иные дни, в галактики иные
ушел экспресс тепла и доброты…

Первым делом теперь – недвижимость.
Покупаем ее повсюду,
во всех точках земного шара,
где тюлени и где верблюды.
Деньги вкладываем толково,
и каморки берем, и змки.
Под шумок порушим реликвии,
чтобы с грохотом строить банки.
И теперь уже после работы
я иду, смирившись заранее,
не домой,
а в свою недвижимость,
не в семью —
в среду обитания!
Все раскуплено. Жизнь продажная.
Повсеместно – торговля бойкая.
Доллар падает. Рубль качается.
А недвижимость – дело стойкое!
Непреклонно лишь то, что выгодно.
Труд не стал делом нашей жизни.
Всё – в недвижимость! Все – в недвижимость!

…Оттого и стоим на месте.

Мы с детства жили в мире дефицита.
В стране был впечатляющий размах:
мы покоряли звездные орбиты,
стояли на земле в очередях.
Нам вечно всем чего-то не хватало:
простых вещей – не пряностей в еде.
Идешь с работы нервный и усталый…
«Кто крайний?» – спросишь.
И встаешь в хвосте.
Теперь не то! Нам даже и не снилось
такое изобилие во всем.
В сплошной бутик страна преобразилась.
Разросся в супермаркет гастроном.
О, как гурманам рынок потакает!
Какой изыск! Какой парад сластей!
Но в стане потребленья наступает
дефицит
порядочных людей.

Сколько битв повидала Россия!
И в руках были штык и винтовка.
Паровоз наш летел что есть силы,
чтоб в коммуне была остановка.

Коммунизм тот вполне эфемерный
вызывал уж не радость, а слезы.
Ах, какой же ты был правоверный!
Ты бежал впереди паровоза.

Ты в кремлевских палатах, как дома,
исполнял свое сладкое соло.
Ты прошел все райкомы, горкомы,
ты служил и в ЦК комсомола.

Как вещал ты и гладко, и бойко!
Не витийствовал противу правил.
С Горбачевым вершил перестройку,
а впоследствии Ельцина славил!

Сколько троп было честных и ложных!
Жизнь менялась: застои и грозы.
На маршрутах противоположных
ты всегда – впереди паровоза!

Сколько новых нарядных картинок!
Замечательны метаморфозы…
Поезд наш прибывает на рынок.
Ты опять – впереди паровоза!

Ты всегда был родным и пушистым,
процветая в объятиях власти.
Кто бы завтра ни стал машинистом,
ты прилюдно заплачешь от счастья!

Нам откроются новые дали.
Поменяют пути и колеса.
И на сверхскоростных магистралях
будешь ты впереди паровоза!

Тридцатые годы… Тридцатые годы…
От памяти этой никак не уйдешь.
Но глядя сейчас в эти мрачные своды,
не знаешь, где правда, где явная ложь.

В лучших стреляли прямою наводкой.
Не спасся и тот, кто доносы писал.
Народ разделен был
по-сталински четко:
на тех, кто сидел,
и тех, кто сажал.

В тот век прозябала и серая масса
невинных, кто черного ворона ждал.
Толпа
из крестьян и рабочего класса,—
кто жил и не жил,
кто жил и дрожал…

Казалось, весь Страх мы уже пережили,
но беды у нас идут в свой черед:
теперь также четко нас всех поделили
на кланы богатых
и бедный народ.
Сегодня остались и те, у которых
вчера было скверным
и завтра страшит.
Как много в истории нашей повторов!
Есть те, кто, как прежде, —
живет и дрожит.