Борис Лайн: Провидение

Сирени ветка сквозь забор свисает
И нежным запахом дыханье освежает.
Сирени запах восхитительный.
Сирени запах упоительный.
Нагни цветок. «Тебе не лень?»
Понюхай белую сирень!
Взгляни на это совершенство
И испытай волшебное блаженство.

Есть у меня одна подруга,
На свете нету лучше друга.
Исполнилось ей девяносто,
Что редко и совсем непросто.
Она отличный кулинар.
Довольны ею млад и стар.
А фаршированная щука —
Мечта, поэма и наука.
Язык немецкий изучает
И оптимизм излучает.
Ирина – в чине кандидата
Умом и знанием богата.
Ум глубиною поражает
И всеми красками играет.
Меня на жизнь вдохновляет
И похвалою окрыляет,
И шириною изумляет,
И уважение внушает.
Ирина просто Феникс-птица:
Из пепла может возродиться
И вновь здоровой становиться.

Нью-Йорк – чудовищное место.
От небоскребов там слишком тесно.
Нью-Йорк вас просто потрясает,
Людей в песчинку превращает,
Воображенье поражает,
Домов громадой изумляет,
Но в то же время восхищает.
На Брайтон-бич я жил два дня:
Не интересен для меня.
Катался долго на сабвее,
Гулял ночами на Бродвее.
В кафе дешевом тесно сели,
Тефтели быстро там поели.
Вблизи от здания ООН
Стоит скульптура Церетели.
Минуту тихо постояли,
Где башни некогда стояли.
Центральный парк мы посещали
И по Манхеттену гуляли.
С женой на пристани бывали,
О ней нам много рассказали.
Видна там статуя «Свобода» —
Дар от французского народа.
Нью-Йорк – причина потрясения.
Гимн человеческого гения.

Была весна, но снег еще лежал,
И черный лес безжизненный стоял.
День долгий тихо догорал,
И солнца бледного последний луч сверкал.
Река спокойная текла.
Вдруг возникал крутой карниз,

И миллионы тонн воды
Бросались резко, прямо вниз.
Не понял я, что это были
Сказки или были:
Вздымались облака тончайшей белой пыли.
Бессилен я, чтоб описать сие явление,
Природы чудное творение.
Я счастлив, просто очень рад,
Сказать, что видел этот водопад.

В старших классах средней школы
Мы не пили кока-колы,
Ели редкие сосиски.
И не пили даже виски,
Только лишь портвейн мы пили.
«Мальборо» мы не курили,
Только «Примой» мы дымили.
Джинсы мы не носили
И в бейсболках не ходили,
По Парижу не бродили,
В парке Горького ходили.
Что там видно за бугром?
Ох, не кончится добром.
Мы за занавесом жили,
Не страдали, не тужили.
Ничего не понимали,
Совсем не было печали.
Дни бесцельно коротали.
Нас пропагандой оглушали
И радость жизни отнимали.

Скорее, дай мне лист бумаги,
Чтоб написать о жизни саги.
Чтоб душу грустную излить
И больше в жизни не тужить.
Освободиться от печали,
Чтоб мысли людям рассказали
Про те заоблачные дали,
Когда ночами посещали
И в космос прямо улетали,
И там меж звездами сияли.
Потом материю сгущали
И новый мир образовали,
Который бешено вращали
И вокруг Солнца обращали.
И снова жизнь там возрождали.
Рожденных мыслью наделяли
И душу в них опять вдыхали.

На хлеб я сяду и на воду,
Чтоб преодолеть свою природу.
Чтоб обрести духовную свободу,
Чтоб вырваться из плоти рамок
И там создать воздушный замок,
В каком бесплотные живут.
Не пьют, не дышат, не жуют
И только в облаках снуют,
И песнь беззвучную поют,
И мысли из молекул ткут,
О том, какое счастье тут.

Я помню год пятьдесят шестой.
Он был для класса выпускной.
Стоял на стуле патефон
И создавал нам танго фон.
Новый год мы отмечали.
Тогда не было печали.
Мы в бутылочку играли.
Ее с силою вращали,
Куда Боги указали,
Того нежно обнимали
И, чуть касаясь, целовали.
Как передать мне те мгновения?
Души неясные стремления,
Шок от прикосновения
И тела сладкие томления.
Мы были юны и беспечны,
И дни казались бесконечны.
Мы жизнь тогда совсем не знали,
А впереди нам всем сияли
Судьбы заоблачные дали.