Ана Шадрина-Перейра - Поэтическая Бразилия. Стихотворения и проза бразильских поэтов

Сеньор, который на пиру спокойно отдыхает,
Пускай опустит кубок, уж наполненный до краю,
Увенчанный цветами синими. Поднимет взгляд,
Прошепчет тихо, в своих мыслях гневно осуждая:
«Что там за демоны ужасные нас отвлекают,
Раздетые, голодные, сюда приходят и стоят?»

Капай, капай, кровь несчастного раба,
И лицо палача орошать продолжай.
Созревай, созревай, беспощадная месть,
Зрей, зрей, кровавый урожай.

А это мы, сеньор! Но не трепещем теперь боле.
Разбили мы железные оковы и хотим на волю,
Идём к тебе, чтобы потребовать жён, матерей.
Это – сын старика, которого убил ты и молчал,
Это – брат женщины, которую ты запятнал.
Не трепещи, сеньор, от псов твоих, как от зверей.

Капай, капай, кровь несчастного раба,
И лицо палача орошать продолжай.
Созревай, созревай, беспощадная месть,
Зрей, зрей, кровавый урожай.

Они ведь твои псы, которые замёрзли, хотят есть.
Десять веков от сильной жажды их потерь не счесть,
Желаю кровожадного большого пира я сейчас…
Давай мне мантию, что твои плечи покрывает.
Багряная порфира вас, господ, на праздник украшает
И мантия из крови сделана для всех рабов, для нас.

Капай, капай, кровь несчастного раба,
И лицо палача орошать продолжай.
Созревай, созревай, беспощадная месть,
Зрей, зрей, кровавый урожай.

Мои африканские львы, мне внимайте! Не спите!
Вместе тёмной ночью на равнину все бегите,
Когда луна скрывается, и яркий свет её не блещет.
Рёвом отнятой жизни будьте, рёвом нашей боли.
На пир кровавый смерти выпущен на волю
Вместе с чёрным вороном и брат его зловещий.

Капай, капай, кровь несчастного раба,
И лицо палача орошать продолжай.
Созревай, созревай, беспощадная месть,
Зрей, зрей, кровавый урожай.

Долина, трепещи теперь! Дрожи, скала крутая,
И сотрясайся небо громогласно, молнией сверкая.
Смело движутся вперёд герои, нагоняющие страх.
На быстрых лошадях погибели, преград не замечая,
Они пойдут, размахивая острыми опасными мечами,
Которые наточены ещё дедами их, рабами, на полях.

Капай, капай, кровь несчастного раба,
И лицо палача орошать продолжай.
Созревай, созревай, беспощадная месть,
Зрей, зрей, кровавый урожай.

Путник, пред тобой раскинулась дорога
К солнцем жарким опалённому сертану*.
Крест, прошу, заброшенный не трогай,
Тихо одари его спокойствием желанным.

И ветку розмарина, пряно что благоухает,
С молчаньем возложи к подножию креста:
Шумную ей отпугнёшь легко ты стаю
Бабочек, которые порхают дружно там.

Скромного раба это печальная могила,
Мучился он раньше от бессонницы часов.
А теперь постель ему из зелени настила
Бог создал среди тропических лесов.

Он не нуждается в тебе. Здесь гатураму*
Вздыхает по нему средь сумерек сертана.
Слышна вокруг печальных звуков гамма,
Голубка под бамбуком плачет постоянно.

Крест обвивает гибкая красивая лиана
Своим объятьем из цветочного наряда.
Трава дрожит, росою плачет утром рано,
А ночью зажигает светлячок лампаду.

Когда лесная ночь исполнена молчанья,
Могила к Богу свой возносит стон,
Что в шуме водопадов растворив звучанье,
На крыльях золотых несётся в небосклон.

Несчастному рабу, поверь, всего дороже
Спокойный сон сейчас под грустною луною!
Могила стала ему вечным брачным ложем,
А долгожданная свобода – верною женою.

Как деликатное сиянье нежной грёзы,
Великая актриса, превосходна, белокура.
Словно прекрасная античная скульптура,
Изящество богини в торжестве апофеоза!

Меж губ, сравнимых с лепестками розы,
Видны жемчужины, влекущие Амура…
В вуали аромата, словно в облаке, фигура,
А лучезарный лик – прелестнее мимозы!…

Когда ты появляешься, паря на авансцене,
Твой образ славой мифов прошлого увенчан,
Звезда бессмертных эллинских произведений.

Воспламеняешь душу, лучшая из женщин.
Способен лишь блестящего таланта гений
Разжечь костёр, что в искрах безупречен!…