Елена Крюкова - Первобытные

Там – внизу – сраженье: чья взяла?!
Чьи-то очи – сомкнуты навек!

…В небесах – кат я т небесные тела
По орбитам. Их заносит звездный снег.
Их заносит горько вечный снег…

…Да, ты моя. Да, мой ты – берегами
Обеих ног я обхвачу реку.
Нагая жизнь! Тебя пронзает пламя:
Открыт живот безумному быку.
Мой мир! Ты мой. Тебя сожму в объятьях —
Да так, что хрустнет мерзлый позвонок.
Пещерные нечесаные братья!
Вы живы. Перегной у ваших ног —
Да это я… да я это, предлюди,
Архантропы звериные мои —
Несомая на плоскогорном блюде
Закланною косулею любви!
Я вас люблю.
Пусть рты позажимают —
В гневливых ахах – те, кто жив одним
Либо одной! – люблю и обнимаю,
Провижу чрез пещерный смрадный дым,
Архантропы, и волосы и плечи,
И ноги ваши – бревна! и глаза
Раскосые, кровавые, как свечи,
И зубы ваши – чисто бирюза,
Сверкают над растерзанною тушей! —
А вы идете, тяжело дыша,
Ко мне, ко мне, – мои тела и души!
О, я на вас на всех – одна душа!
Одна жена я вам! Ну что ж, хватайте,
Терзайте и свежуйте впопыхах,
И на огнище жертвенном сжигайте,
Чтоб Звездный Купол бабьей казнью пах!
Целуйте! – Так топор – в затылок, тупо…
Милуйте! – Так железо из костра
Кладут в ладонь…
Ты зришь ли, Звездный Купол,
Как я люблю всю ночь их, до утра,
Моих широкозубых, низколобых,
Со скулами, что – бивнями торчат,
Чья жизнями полным-полна утроба —
О, жизнями, что далеко кричат,
Там, в будущем!.. – моих мохнатоспинных,
Моих полулюдей, полузверей, —
Так каждый мной возлюблен предмужчина,
Как не был Бог – у сотен алтарей
Возлюблен! – я люблю вас безустанно,
Дышать невмочь, в разверстых ложеснах —
Огонь галактик, яростных и пьяных,
Навстречь летящих в сумасшедших снах!
Пот по спине катится меж лопаток,
Вулканом – рот, соленым морем – грудь:
Ваш первобытный век жесток и краток —
Я вас рожу! Я сотворю ваш путь!
Пригвождена я вами и распята
На ритуальном камне, на снегу —
Там кровь мою ребрастые волчата
Все лижут, подвывая, на бегу…

…и две змеи, что заплелись хвостами
В безумную горячую косу;
Двух рыжих лис танцующее пламя;
И два шмеля, на ветке, на весу
Застывшие во времени смолистом;
Марал, загривок чей бруснично-ал —
То с ревом трубным, то с хрипящим свистом
Он в грудь земли копыта упирал!.. —
И тигр, урча, пластающий тигрицу
На мертвом дерне, в золотых камнях, —
Все рождено, чтоб ринуться и слиться,
Сцепиться насмерть в криках и огнях!
И в яме Тьмы, где дичь лохматым стогом
Спит, мертвая, в орущих ртах пещер,
Где снег и град еще не стали Богом
И человек – кровавейшей из вер,
Где не дрожат венцы над головами,
Не чертят краской на груди жене
Священный знак, где не горит над нами
Свеча любви – жемчужиной на дне, —

А где бушует карнавал соитья,
Где братнино в сестру летит копье,
Где съединенье – что кровопролитье
И свежей шкурой пахнет бытие,
А шкура-то растянута на славу —
По всем горячим молодым горам,
По кратерам, залитым слезной лавой,
По рыщущим вокруг пустынь ветрам,
И здесь, на сей распяленной шерстине,
Где ржавой кровью запеклась тайга, —
Живот в живот вдавить! прижать хребтину
Ко льду! кричать и выть, как бы пурга
Над голым полем! – здесь, на дивной шкуре,
Раскинутой повдоль сырой земли —
Вповалку – вдрызг – как ноты в партитуре —
Вгрызаясь и впиваясь – и в пыли
Катясь клубком – рыча и умирая —
Качаясь рьяно сдвоенной ладьей —
Друг друга не целуя – пожирая! —
Безумной родоплеменной семьей
Плетясь в слепые волчьи хороводы,
Пылая, плача звоном позвонков,
Любовью дышат первые народы,
Любовью – о, во веки всех веков!
Одной любовью – пусть она зверина,
Юна, клыкаста, бешена, страшна!
Возьми ее, гривастый волк, мужчина,
Из бездны жен она тебе – жена!
Она одна, твоя река и льдина,
Твоя скала, гора, волна, метель.
Войди в нее, двуострый меч, мужчина.
Отныне ваша брачная постель —
Отроги гор и рамена вулканов,
Залысины песчаных белых кос,
Пустынь буранных, далей бездыханных
Простор, залитый весь дождями слез!
Бочажины, кабаньи буераки,
Затянутые гнусом снеговым…