Антон Муляров - Наедине с Минотавром

Потом вдруг «Ой!», как будто просыпаясь:

«Там лабиринт».

Ты сам полез. Тебя никто не нудил

Засовывать в петлю могучий торс.

Сомкнулись комнаты на шее в плотный узел.

К нему прирос.

Дедал – дурак! Он выдумал красиво

По слепку мозга выдолбить ходы.

Засунуть монстра, чтоб ходил уныло

Туды-сюды.

Но не учел; не все в водоворотах

Сложнейших партий. Шахматный игрок,

Он, ближних обходя на поворотах,

Их не берег.

И где твой сын? Кто дальше в эстафете?

Что толку в крыльях, если сына нет?

Из-за чего ты шел на жертвы эти?

За звон монет?

За идеал? За чистое искусство?

Монументальный стиль тебя пленил?

Архитектурные высоты? – Все паскудство!

К свободе плыл?

Но Бог с Дедалом. Впереди Сицилья.

Там отдохнет талантливый эллин.

Свою он роль сыграл – сожжены крылья.

Все в нафталин.

Тесей, не спи. Страшны не сами стены.

Блудливой Пасифаи страшен сын,

Порок залил живую влагу в вены

И в них застыл.

Лукавят греки, морщась эпатажно,

Мол, бык был страшен в минотавре – нет!

В нем страшен человек, и это важно!

Он – твой портрет.

Твой минотавр лишь ждал тебя до срока,

Как ждут замки проглатывать ключи.

Твой минотавр – лишь ты с другого бока,

Как ни кричи.

Да, вы – одно! Порок и доблесть в сплаве!

Не ты его, а он тебя нашел.

И важно то, чья сталь в лихом ударе

Бьет хорошо!

Так будет впредь. В житейских лабиринтах.

Не раз нанизан будешь на рога.

И сам не раз под горькой пива пинтой

Из-за угла,

Воткнешь металл в одышку страшных мыслей,

И опрокинешь твердолобость дней,

И скинешь сны, что гроздьями нависли,

С души своей.

Да: Ариадны нить – всего скорее первый

И телефон, и телеграф, и телефакс.

Клубок любви. Спираль энергий пневмы.

Слов перифраз.

…Но чу! Свобода! Что где подевалось?

Теперь сквозь бурю видишь двух. Старик —

Кентавр и отец, их роль связалась

В мозгах твоих.

Херон – мудрец, учитель в порах кожи.

Но разум человеческий вопит:

Ведь он кентавр и как догнать мы можем

Того, кто спит,

И то стоймя. В нем лошади две трети.

Ему (почти коню) и не понять,

Что кровь хиляжная, что каплет в жилах этих —

Ему не стать.

Тесей счастливчик! Твой Херон один лишь.

Моих же двое! Эван, повезло!

(Сочувствуй, брат) их фомкой не разнимешь,

Не пнешь в гузло.

Копытами лягают – вроде учат!

Кусают зубом – вроде говорят,

Терпи, мол, юноша, ведь всяк свой получит.

Вертай назад.

Хреново быть, наверное, кентавром,

Твой мчит совсем иным размахом таз,

Ты рад бы подождать, но с каждым шагом

Обходишь нас.

Прости Херон, что я тебя не слушал.

По кой-то черт забрался в лабиринт.

Но Крит за мной! Хоть, может, в этот случай

Я – фаворит!

Но мы, Тесей, еще в одном несхожи;

Не прыгал с кручи в воду мой Эгей.

Не жег медузами на дне умершей кожи.

Среди камней.

Ну вот и все. О всем сказал, что думал.

Прощай, Тесей! Давай себя беречь.

Я открываю глаз, что был прищурен

Мне хватит встреч.