Светлана Севрикова - Владимирский Покров

А впрочем, мадам, удивление Ваше не дивно…
Для Вас я во всех отношениях чудаковат…
Позвольте мне с Вами немного пройтись по Неглинной…
И следом за Вами случайно свернуть на Арбат…

Я знаю всех клоунов, пьющих портвейн на Арбате:
который с веснушками – Гамлет, с бородкою – Лир…
Отелло – цыган, а Макбет от рожденья горбатый…
Простите, мадам, я сказал, что мой папа – банкир!

Я видел в Нескучном саду синеокого эльфа…
Он был одинок… Он неделю не ел и не пил…
Простите, мадам, я болтал про закаты на Эльбе.
Но, как-то некстати, нечаянно вспомнил про Нил.

Мне Марш Похоронный сыграл баянист в переходе…
Полвека баяну… Но всё ещё бает баян…
Простите, мадам, на меня временами находит!
Итак, я сказал Вам: давайте зайдём в ресторан?

Я был на Поклонной… Я кланялся нашему клану…
Полвека минуло, а камень от слёз – сыроват…
Представьте себе, что за суши и ролы с угрями
мой дед заплатил своей жизнью полвека назад…

Простите, мадам, я спросил Вас: Вы пьёте «Мартини»?…
Вы любите розы? Но лучше букет орхидей?
Ну да, у меня на Рублёвке большая квартира.
А в стенах Кремлёвских полсотни полезных друзей.

Хотите, мадам, обрильянчу Вам щупальцы-пальцы?
Рубины на шею, алмазы на мочки ушей?!
Я видел на Курском бездомных детей-голодранцев…
Изъеденных вшами! Принцесса, вы видели вшей?!

Да, Вы не ослышались… Вшей, а не в соусе устриц…
Спасает от них лишь ядреный воняющий дуст…
Смотрите, какая над нами красивая люстра!
Простите меня за мою негламурную Русь…

Простите всем сердцем… Простите всем города центром…
Меня и Россию, «несущую что-то не то»
про голых и сирых… живущих во мгле беспросветной…
Какая маршрутка отсюда идёт до метро?

Ах, эта ёлка новогодняя – не диво ль?!
Цветные шарики, зайчата, обезьянки!
Какое дело нам с тобой, таким счастливым,
до утомлённой и замученной клинчанки?

Она к восьми спешит на фабрику игрушек…
За воротник – студеный ветер снегом дует,
Метёт в лицо, толкает в грудь, плюётся в душу.
А эта женщина – над стёклами колдует.

А эта женщина в стекло вдувает воздух,
Надев халат и под косынку спрятав косы.
(Наверно так же зажигают боги звёзды,
Зажав соломинку в зубах, как папиросу).

Горячий цех. Какая тушь? Какая пудра?
Не по годам, а по минутам – юность в топку!
Но пустоту соединяя с перламутром
душой не старится трудящаяся тётка!

Цветные шарики… ты многого не знаешь!
А если б знал – ну что бы это изменило?
Ей скоро сорок, а она не вышла замуж!
Не целовалась, не встречалась, не любила!

Не ворковала в тёмном скверике с зазнобой.
И не оплакивала девственность напрасно.
Всю жизнь – работала на праздник новогодний,
вдувая в стёклышки мечты о личном счастье.

Всю жизнь – соломинка в губах, как сигарета…
Её коллеги – умирают от чахотки.
Ах, если б знал ты, сколько платят ей за это, -
больной, замученной, не выспавшейся тётке!

Она стекляшки превращает в самовары,
Конфетки-прянички, зверушки-рыбки-пташки…
Но если купит в день зарплаты пёстрый шарик —
Сидеть полмесяца на хлебе с простоквашкой.

Цветные шарики… Как много в этом мире
Людей живущих в серых буднях как в болоте…
Храни господь твою московскую квартиру,
Храни господь твою хорошую работу…

…Горячий цех… Глубокий вдох… Вдохнув токсины
Тепло души сердечно выдохнула в трубку…
Не забывай, что мы с тобой живём в России,
Где словно шарик новогодний – счастье хрупко!

Где на беде чужой бессовестно жиреют
Друг другу сладко зубоскалящие волки…
И «С лёгким паром» раз в двадцатый смотрит фея
Нам новогодние украсившая ёлки.

Не только чёрное и белое – иных цветов полным-полно, —
Как дети малые галдели мы, снимая страшное кино.

И, в самом деле, в это верили. А кто не верил, тот молчал,
Что пятьдесят оттенков серого от черноты не отличал.

Не только чёрное и белое! Монеты – жёлты, кровь – ала, -
Терзало разум откровение за гранями добра и зла.