Array Сборник - «Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №2

Однажды в парке я случайно подслушал разговор двух старушек, которые беседовали ни много ни мало как о великом поэте Пушкине.

– Знаешь, что я скажу тебе, дорогая, – говорила одна из старушек, – Пушкин, конечно, был гением, но не только в поэзии. Он был ещё великим бабником и впридачу картёжником. Знала бы, сколько он детишек настрогал по пути в ссылку! А если бы его, например, в Сибирь отправили? Туда и дорога подальше, и народу побольше… Теперь же повсюду, где он когда-то проезжал, ему памятники устанавливают – не иначе как его потомки беспокоятся о памяти предка!

Разговор старушек напомнил мне историю моего соседа, самым прямым образом связанную с памятником Пушкину. Но расскажу всё по порядку.

Звали моего соседа Нюмой, и он каждое лето отдыхал на своей прежней родине – в селе Ольгополе Винницкой области. Там до сих пор живёт его тётя по имени Хаюня, единственная еврейка на всё село, а раньше в нём жило почти четыре тысячи евреев – столько же, сколько сегодня населения всего.

И вот в этом году решили в Ольгополе открыть памятник великому поэту. И изобразили его держащим в одной руке колесо от телеги, а в другой – колоду карт. Говорят, якобы во Франции найдено неизвестное стихотворение Пушкина, в котором сказано:

Памятник, вероятно, должен был послужить наглядной иллюстрацией этому стихотворению.

На открытии памятника, естественно, присутствовало всё население села от мала до велика. Ещё бы, такие события случаются раз в сто лет, а то и реже. Само собой, пришли и Нюма с тётей Хаюней. Они долго разглядывали бронзового поэта, и вдруг в голову тёти Хаюни пришла неожиданная идея.

– Нюмочка, посмотри, какой Пушкин элегантный в своём сюртуке, – сказала она, – давай купим тебе тоже красивый костюм, чтобы на тебя девушки смотрели и глаз не могли отвести. Это будет мой тебе подарок.

– Что вы, тётя, – запротестовал Нюма, – у нас в Израиле очень жарко, и в костюмах никто не ходит. Разве что министры от арабских партий в Кнессете да футбольные тренеры, когда их команды проигрывают в международных матчах. Так что давайте оставим этот бесполезный разговор!

Но семя уже упало в плодородную почву, и оставаться этот разговор без последствий просто не имел права. На следующий день, когда Нюма пошёл куда-то, его остановила на улице незнакомая девочка лет шести и спросила на украинском языке:

– Нюмко, чого ти не хочеш, щоб титка Бетя тоби купила костюм?

И пошло-поехало. Всё село теперь только и говорило о костюме для израильтянина Нюмы, который не хочет одеваться как арабский министр или как футбольный тренер. Забыли даже про недавно открытый памятник Пушкину. Где бы Нюма ни появлялся, везде его преследовал один и тот же надоевший вопрос: почему он, такой-сякой, не хочет, чтобы тётка купила ему костюм?

Ясное дело, деваться Нюме было некуда, а до отъезда оставалось ещё больше недели. Наконец, он сдался. Счастливая тётя Хаюня обняла племянника и пропела:

– Я знала, что ты примешь правильное решение. Завтра едем в Чечельник – это в одиннадцати километрах отсюда, – и там купим красивый костюм. Я уже заприметила один такой в магазине…

Даже в Чечельнике Нюму спрашивали, почему он прежде отказывался от тёткиного предложения, но теперь, когда он дал согласие, все этому очень рады. По возвращению в Ольгополь, Нюму встречали как героя или как того же самого Пушкина, который единственный, наверное, не поздравлял Нюму с покупкой и невозмутимо стоял на постаменте, сжимая в руках колесо и карты. Сегодня Фортуна была не на его стороне.

По возвращении в Израиль Нюма, конечно же, повесил костюм в шкаф и тотчас забыл про него. Ни арабские министры, ни футбольные тренеры были для него не указ.

Прошло несколько лет, и Нюме как-то на глаза попались две девушки, сидевшие в кафе в одном из торговых центров. Одна из девушек сразу приглянулась ему, и он понял – вот она, девушка его мечты. Но парнем он был стеснительным и, в отличие от Пушкина, не умел по-кавалерийски налетать на свою жертву и тут же её завоёвывать. Он долго разглядывал избранницу, раздумывая, как же привлечь её внимание, но, так ничего и не придумав, отправился восвояси. На следующий день его снова потянуло в это кафе, и – о, чудо! – девушки опять сидели на прежнем месте, видно, это был их излюбленный уголок для отдыха.