Юрий Зафесов - Ячея

Есть ли у жизни смысл?.. Все перепутаны нити. Ослепнули в катакомбах мерцающие клубки. Действие вязнет в подробностях, подробности – как финифти. С шумом летят шутихи, и оживают лубки.

Есть ли у жизни смысл? В мыслях шагни на небо. Потом посмотри под ноги и наточи топор. Да не кляни судьбу, сотканную нелепо, пусть опадут созвездья прямо к тебе во двор.

Звездная крона чахнет, стынет в ветвях Юпитер в крае грехопаденья, что испещрил Адам. Если отыщешь нить, сразу распустишь свитер руками любимой спутницы связанный к холодам.

В лужах мерцает лёд, скован смысл залежалый. Стоишь на краю перрона вдали от билетных касс. Да нет уже, нет тебя! А есть лишь вот этот ржавый, давно уже обесточенный проволочный каркас.

Есть ли у жизни смысл? Печалься о новой пряже. Что там нить Ариадны, когда Ариадна – товар. Прикинь совсем отвлеченно: ты с нею лежишь на пляже, а в катакомбах плачет раненый Минотавр.

Наш негасимый мир изрыт бекасиной дробью ничтожных осуществлений, но вот истекает бронь, и нить начинает пульсировать по Образу и Подобью, привязанная к мизинцу Сидящего Потусторонь.

Есть ли у жизни смысл? Надо дождаться смерти, чтоб сорняки земные проще было полоть. Все ты увидишь ясно, в ином непрерывном свете, ясней, чем когда рассудком повелевала плоть.

В сборнике «Жертвы Колымы»

первая фамилия в перечне жертв – греческая…

К полемичному сюжету приложу идею-фикс: ехал грека через Лету, ехал грека через Стикс.

«Карту кинем – не погибнем!» – снеговейный буридан ехал грека в храм богини прямиком на Магадан. Ковырял палеолиты перед тем как в храм войти. Тектонические плиты передвинул по пути. Православие обидел, прыснув пресным языком: «Если эллина не видел, значит, с Лениным знаком».

Есть в Египте пирамиды. У ковбоя есть лассо… Храм богини Артемиды. Хром товарища Лазо. Я к безносому брелоку приложу идею-фарс: сплошь колючку-провол о ку. И скажу собакам «Фас!»

Как свербело, как нудело!… Нигилизм-алкоголизм. Отсидели, знать, за дело, Это дело – катаклизм. На суку не кукареку, на суку – ума сума. Сунул грека руку в реку – оказалась Колыма. К дыбе – льдистое монисто. Колыма не комильфо. Контрацепт котрабандиста от Алкея и Сафо.

Подстрекатели и скряги, Вещный Шут и Вечный Жид – в путь, назад – через варяги, через варвары в Аид. Сквозь отвалы золотые, где на горюшко – брюшко. Скопом канули святые сквозь игольное ушко.

Отчеканились вопросы у порога тишины. Пусть погаснут папиросы! Вы грешны. И мы грешны. Обратимся в слух и зренье, закатив ГУЛАГ на склон… Живо ль древо Со-творенья? Был ли зэком Аполлон? В чем вина, война и мера. Чья эпоха? Чей обман? Но не спросишь у Гомера, не отправишь в Сусуман.

И тогда сойдутся двое спесью волчьих, песьих орд: красноярскому конвою кутаисский Гесиод скажет так: «Покрой куколя суть Святая Простота. Вне земли – покой и воля, подле Южного Креста»…