Валерий Давыдов - Я шёл всё время строго на восток. Стихи о Камчатке

Ну что за жизнь: извечные скитанья,

То чересчур спокойно, то трясёт,

Застой перемежается восстаньем,

И в результате надоело всё.

Приятель из Берлина зло смеётся:

После Камчатки делать будешь что?

А что там делал перед смертью Моцарт?

И сравнивал ли жизнь свою с мечтой?

Навряд ли, просто взял, наверно, скрипку,

И что-то необычное сыграл,

В предсмертной маске выдавил улыбку,

Как символ победившего добра.

Снег и тюльпаны: так разве бывает?

Пламя и белая хрупкая стынь.

Снег выпадает в России и в мае,

Где распускаются дети пустынь.

Что занесло их в холодные вёсны,

Кто их воткнул в подготовленный грунт,

Где у реки кровоточили дёсна,

Будто бы мёрзлую ела икру?

Красные, жёлтые – так невозможно,

Этих цветов быть вокруг не должно,

И оттого-то на сердце тревожно,

Тянет уснуть летаргическим сном.

Белое, синее – это привычно,

Это положено и навсегда,

Красною станет в июне чавыча,

Та, что в ставные придёт невода.

Жёлто-оранжевой будет огнёвка —

Через полгода откроют сезон,

Дамам камчатским на шею обновка,

Тем, что в естественном видят резон.

Южным цветам на Камчатке ли место —

Тут рододендроны и эдельвейс?

Что там дороже – Париж или месса,

Ты у тюльпанов не спрашивай здесь.

Просто прими их как некую данность,

Эти цветы по колено в снегу,

Пусть этот снег как небесную манну

Примут на пару с тобой на бегу.

Я исчез в пространстве. Я завис

Где-то над рекою Берелёх.

Мне друзья сигналят: отзовись!

Или ты не в шутку занемог?

Да здоров я, как вам объяснить?

Просто прикорнул я у костра,

Обгорела тоненькая нить —

Вот я и в безвременье застрял!

Заплутал над бездной самолёт,

Ну нельзя гонять туда-сюда!

И на крыльях нарастает лёд,

Если вместо воздуха вода.

Если вместо воздуха – туман

Или перьевые облака,

Те, что будто бы сойдя с ума,

Из иллюминатора лакал.

Я завис в пространстве и пропал,

Вылетел и вот – не долетел,

Только солнца огненный опал

Между жёлтых и размытых тел.

Впрочем, солнце – это лишь туда,

А обратно – так, не солнце – пшик,

Если и Полярная звезда,

То всего лишь на какой-то миг.

Я в полете вечном отощал,

Обнищал карманом и умом,

И Россия так же вот нища,

Будто мы летаем с ней вдвоём.

Будто мы уже не победим,

И не разорвём порочный круг,

И оставим все победы им,

Всё на свете выпустив из рук.

Улетаю снова и опять,

И вулканы снова за бортом,

Сколько их – четыре или пять?

Сосчитаю как-нибудь потом.

Я – лох! Отнерестившийся лосось.

Меня не нужно даже брать на спиннинг.

Всё у меня внутри оборвалось,

Виски посеребрил предсмертный иней.

У слова «лох» сегодня смысл иной.

Но я не стану долго препираться,

Не в силах если совладать с судьбой,

То я готов вступить с лохами в братство.

В лохах у нас сегодня вся страна.

Россия – лоховатая держава.

Отнерестилась лохами она,

И называется теперь такой по праву.

Мы – словно полудохлые мальки

Скатились в океан совсем не тихий,

И не увидеть нам родной реки,

Где нерестились мамы-лососихи.

Прошёл наш лососёвый рунный ход,

И трупами мы завалили реки,

Как будто ныне сорок первый год,

А мы на фронт отправленные зеки.

А лохи – это те же фраера,

И те же добровольцы и пехота,

Нам остаётся лишь кричать «Ура!»

До одури и до кровавой рвоты.

Ура, Россия! Ты опять в беде.

И мы опять тебе помочь не в силах.

Мы умирали за тебя везде,

По всей планете русские могилы.

На небе тоже, видно, есть лосось,

Который мечет над Россией звёзды.

Им до утра дожить не довелось,

Погаснуть утром никому не поздно.

Долгая осень московской печали,

Долгая осень, короткая жизнь.

Птицы давно уже все откричали

И заложили свои виражи.

Долгая осень в Москве, на Камчатке,

Значит, в России везде листопад,

Может, дела у неё не в порядке,

Ежели листья так долго летят?

Жирные утки в замёрзшем бассейне,

Что не хотят никуда улетать,

Каждая – будто бы маленький сейнер,

Трал кошельковый спустивший с борта.

Листья вокруг как погибшая рыба,

Та, что валила на берег гурьбой,

Что тут поделать, и вы не смогли бы

Выиграть в схватке с такою судьбой.

Долгая осень – не бабие лето,

Где громыхал тишиной листопад,