Любовь Сушко - Мистический лабиринт. Лирика и мистика

Они детей оставили в приюте,
И стариков туда же затолкнули.
И в клубах тех ночных еще смеются,
И спорят, зажигая, в этом гуле.

Уже не слыша плача или смеха,
Всех отравили и ушли до срока.
Кто за кордон, про все забыв, уехал,
А кто подальше, гулко и высоко

Поет им тенор о летящих птицах,
И о кострах, пылающих вдали,
И что же Абадонна там резвится,
Зачем Иуда молит о любви

Но как спокойна нынче Маргарита,
Издатель зарубил опять роман,
И правильно, когда душа убита,
Культура – лишь попса, и тот обман

Уже спасет их от смертей едва ли.
Но главное, как надо умереть.
И вот тогда, травили и взрывали,
Ушли в туман, спасти их не успеть.

А кто остался? Только мы с тобою.
До бала час, Фагот грустит в саду,
И где-то там с Надеждой и Любовью
Прогнали веру, приняли беду.

И пусть туман в душе и за окошком,
К унынию я все же не привык,
Пошли, пройдемся, попадется кошка,
С нем развлечемся и зажжем на миг…

Унынье – грех, зачем грехи нам множить,
Как золотится осень в этот час.
И пусть кругом все сложно и тревожно,
Но может, помянут они и нас…

Мне снились страницы романа,
В огне полыхавшие лютом.
Все было во власти обмана,
Но шла я к проснувшимся людям.
И Мастера тень промелькнула,
И глыбою мрака в тумане,
К высотам я снова шагнула,
И знала, что Он не обманет.
Какие-то скрытые знаки,
Какие-то темные люди.
Мне снились страницы романа,
И где-то игравший на лютне
Мой мальчик, растаявший снова,
Оставшийся там, за чертою.
Мне снилось застывшее Слово,
Не ставшее нашей судьбою.
– Весна, – говорили повсюду,
И жизни прохладу вдыхая,
Я верила дивному чуду,
И шла я по полю босая.
Туда, где забытые духи
Над нами в тумане парили,
Туда, где любимые души
Нам радость и вечность дарили.
И кто-то позвал: -Маргарита…
И в этом извечном тумане,
Все беды и страсти забыты,
И пусть он в объятья заманит.
Нам жить без любви не пристало,
Мы слишком устали скитаться,
И смотрит мой Мастер устало.
И просит в подвале остаться.
Навек особняк опустеет,
Унылы забытые лица,
И духи на пир полетели
И кот в пустоте веселится.
На клетках живые фигуры,
Готовы к защите и бою.
И кто-то далекий и хмурый,
Ведет в тишину за собою.
Я рукопись снова открыла,
Там судьбы и тайны сокрыты,
И пламя скользит легкокрылое,
На вальс пригласив Маргариту.
Все было во власти обмана,
Но шла я к проснувшимся людям,
Мне снились страницы романа,
В огне полыхавшие лютом.

Гелла летела, как ночь, улетавшая в ночь,
Тьма расступалась и ширилась яростно вновь.
Черные кони хрипят, как раскаты грозы.
Гелла летела, еще оставались следы

Где-то в пустыне тебе не приснившихся снов.
Страшная тень проступает отчаянно вновь,
Чтоб воплотиться и снова вернуться назад,
Черная птица, боится она звездопад.

Звезды померкли, едва обозначив ей путь
Жизни и смерти, о, дай же вздохнуть и взглянуть,
На бесконечность в наивном мерцании звезд.
Гелла летела над пропастью страсти и грез.

Мир изменился, осталась бесплотная тень.
В пропасти ночи рождается трепетно день,
Слабый и вечный в сиянии дерзком зари.
Смотрит беспечно на пропасть мечты и любви.

Тьма поглотила, осталась она в вышине,
Зло и красиво качалась на черном коне,
Стон или сон? Мефистофель угнаться не мог,
Гелла летела, и душу преследовал рок.

Рокот пророчеств, отчаянье новой беды.
Души не могут оставить в просторах следы,
Зло и умело, как будто иначе нельзя,
Гелла летела, и тьма поглощала тебя.

И в преломлении снов, в обнажении чувств,
Снова за Геллой куда-то в провалы я мчусь.
Вижу в тумане я контур того корабля,
О капитане мне видно твердили не зря.