Лариса Зубакова - Красные виноградники

…И так дойти до полного неверья
в реальность бытия?

Макушка лета вся в цветах и травах —
плодоношенья время предстоит.
Сменяет жар полей лесов прохлада,
где под горой живой поток журчит.

Преломляется мир в зеркалах.
Распадается надвое свет.
на умытых росою полях
перезвон, пересвет, пересмех…

На тыщи вёрст кругом – Россия:
не растоптать, не разорвать.
Деревья в росах все – босые;
в глазах озёр – небес печать.

Пусть же кончился август медвяный,
рой пригожих улыбчивых дней
всё кружит. Но с гусиною стаей
покидает тепло на заре

сей приют. Наряжается в иней
да рябинную горечь сентябрь.
Ближе к утру земля поостынет.
Среди дня, ввечеру – благодать.

Невысокое щедрое солнце
на прощанье озолотит
ту дубраву за полем. Смеётся
старикашка. Старик-лесовик.

Деревянная чурка в дуброве.
Чур-чура от беды! Холода.
Индевелые сдвинутся брови.
Смех и шёпот. И скоро зима.

Зелёный омут темень отражает.
Там стебли лилий стелются по дну.
но всколыхнулись дальние пожары
и юный август тянут в глубину.

Луна вплывает в омут из-за кручи —
таких ночей не будет в сентябре.
Вон та звезда упала нынче ночью —
она моя. Горячий звёздный смех

прожжёт насквозь усталые ладони.
ах, юный август плавает в воде.
И месяц – быстрокрылою ладьёю
для лилии, мерцающей на дне.

Море света и море тепла…
Посреди – островки, островки…
На тысячи мелких осколков
разбивается нега летнего дня.

Это солнце.
Ромашка в губах,
улыбающихся беспричинно.
Перепачканный спелой черникой
полдня летнего чувственный рот.

Лето —
лень и наваждение.
Нет причин для наших бед.
Белый свет – преображение —
преломляет отражение
в ярко-пёстром чёрных бед.

Вот и кончилась лета услада.
Там, вдали, затаился мороз.
И ни складу с тобою, ни ладу,
сердце бедное. Невтерпёж

разыграться вовсю непогоде:
буря, мгла да промозглость насквозь
всё вокруг за околицей бродят.
Но подпортить погожий денёк

не вольны. Солнце. Вёдро. А в дымке
вся пропахшая гарью костра
осень прячется невидимкою,
лес обманным путём золотя.

Астры звёздами просятся в небо.
Кровь сочится из георгин.
Гладиолусов пышные стрелы
защищают от мороси мир.

Но поблёкли, вконец побледнели
розы чайные в чахлых кустах,
словно заживо саван надели,
прошептали погоде: – Прощай!

А природа, цветов не жалея,
краски выплеснула на холсты
пестрорядных картин, обещая
встречу новой прекрасной весны.

Отнюдь не баловень судьбы,
но под её звездой рождённый,
ты на века опередил
тенденции и стили. Тёрнер,

ты на туманный альбион
привнёс иные смыслы, вкусы.
Из будущего почтальон,
смысл пуританства не нарушив,

иной реальности в дыру
сам заглянул. А там подсказка.
Метель чертила на ветру
круги, всё плотно перепачкав.

Так в жизни или в мастерской
творит непревзойдённый мастер.
Что плотный Рубенс пред тобой
или вещественный Веласкес?

Писать, творить иль со-творить
дано извне. И света смыслом
движенье кисти воспарит
над быстротечностью искусства,

где каждый миг запечатлён.
Композиционно неподсуден
земной итог иным мирам —
отчёт о том, что в мире людном

есть зрительный предел лучу
из центра светового нерва,
идущего в спираль ночи
и выпрямленного светом утра.

Сколько боли, несчастий и горя
суждено на веку пережить!
О мучительно-горестный Гойя!
Живописный роскошный язык: