Вадим Ларин - Лишь только век

Не будет больше дальних стран,
И штилей, и штормов.
Ушли в отставку капитан
И древний пароход.
Один в больнице занемог,
Без странствий на мели.
А друг в порту насквозь промок
От слез морской волны.
Настало время. Им пора
Уйти в последний путь.
Их SOS не слышат, и ветра
Им не дают уснуть.
Едва качается корабль
И ребрами скрипит.
И рында старая его
По-прежнему звонит.
И слышит старый капитан
Ее печальный звон.
И только чайка на корме
Гоняет всех ворон.

Колеса крутятся едва.
Устал наш пароход.
С верховья до Саратова
Гудит, гребет.
Плывет над лесом черный дым.
Застыли берега.
И нету сил уже идти
Куда глядят глаза.
И вот усатый капитан
Бросается в волну.
И дует словно ветер дальних стран
Ему в корму.
Пошел, пошел наш пароход!
Вот бакен обогнал.
И думу думают одну
Река и капитан.

Я кисть сломал свою. Торчат занозы,
И Солнца луч сияет в облаках,
А за окном цветут мимозы.
И васильки звенят в полях.

Сказали мне: ты – не художник,
Природы спутник, ловкий ферт.
Ступай, запри в чулан треножник
И извозюканный мольберт.

И я, в смятеньи молчаливом,
Из поля выдрал дерна холст
И в раму вставил сиротливо
С ромашкой в буйный полный рост.

Нет, не подобие земное
Обрел я вдруг вам всем назло.
И плещет небо голубое,
И Солнце смотрит золотое
В мое открытое окно.

Я время на себя примерил
И вдохновение припрятал для себя.
Но горестно терплю потери
День ото дня, день ото дня.

Словарь мой нищий из карманов
Дырявых сыплется, звеня.
И в день по капельке из раны
Стремится ввысь мечта моя.

Перо теряет голубь белый.
Кружится алый листопад.
А я смотрю, как ворон, смело
На взгляды словно из засад.

Стихи взрастают у обочин
Колючим сорняком в пыли.
И путник ступни колет ночью
О них. И плачут журавли.

Берез усталые ложатся тени,
Дневных не довершив забот.
А я, природы дикий пленник,
Не нахожу уж новых слов.

Тень от елки в снег вонзилась.
Взгляд застрял между берез.
Снежной скатертью накрылось
Поле летних моих грез.
Птички трупик коченелый
Положу в карман штанов,
Только б летом улетела
Прочирикать бредни снов.
Злой мороз на ухо шепчет:
Поспешай, мой друг, домой.
Что ж ты бродишь, словно леший,
Околдованный зимой!

Лампы тусклой свет неверный,
Тень гуляет по столу.
В переплет ее – немедля
Иль в конверт ее запру.
Пусть героем моим станет,
Оживит бельмо листов.
Пусть в темнице, как кандальник,
Бьется в муках вещих снов.
Пусть исторгнет откровенья,
Долю горькую кляня.
А потом, без сожаленья,
Растворится в свете дня!

Вот нашел он через тысячу лет
Осколок базальта красного.
Здесь жила она
Среди трав и озер, среди рек,
Называемых сказкою.

В небеса устремилась гора,
Из каменьев тяжелых сложенная.
Натаскал их великан.
Так уж думала все она,
Красотою его завороженная.

Скоро свадьбе быть.
Да случилась беда.
На войну великан отправился.
Не вернулся он. Он погиб в бою.
Стрелам злым он, острым не кланялся.

Загремела гора.
Поднялся огонь
К небу синему, пораженному.
А она свое платье реке отдала
И пошла на круч, обнаженная.

Вот уж море огня,
Вот уж лава красна
Под ногами босыми мукою.
И шагнула она в царство огня,
Вознеся к небу руки.

И нашел геолог через тысячу лет
Осколок базальта красного.
Это – сердце ее
Великану. Помнит или нет?
Эту сказку прекрасную.

Ступеней скрип в ночи.
Не слышал прежде я,
Чтоб тень ступала тяжко так.
О, чья ты, тень?!
Вместилище грехов
И угрызений совести – стальных оков.
Иль времени – песка сомнений.
Парадный вход – не для тебя.
На свет ты выйдешь черным входом.
Растаешь ты, рассыплюсь я
В огне счастливого восхода.

Цветами зла усеяна земля.
Стремятся к небесам обманчивые всходы.
А у добра – своя пустынная стезя.
У красоты – своя печальная дорога.
Бежит меж ядовитых трав,
Клубится пылью под ногами золотою.
С ней смешивает путник прах
В горниле Солнца, на восходе огневого.
Одежда вся его в репьях,
Крапива жадная все истомила тело.
И жизнь свою невольную в стихах
Речет полям он тихо и несмело.