Вячеслав Евдокимов - Возмездие

– Не веришь? – он ей всё перечит, —
К воде поди‐ка, посмотри, —
И хорохорится, как кречет,
Вулкан взорвался как в груди!

Идёт она, хоть осторожно:
А вдруг там чудо‐юдо зверь?
Проститься с жизнью, может, можно:
« Ну нет уж, только не теперь,

Когда юна я и красива,
Очаровательнейший вид! »
Идёт за ним, хоть чуть трусливо,
Себя крестивши, всё храбрит…

– Ну вот, смотри отображенье
На глади озера моё!
Оно – моё ввек посрамленье…
Могилы лучше бы быльё!

Подходит к берега та краю,
Головку клонит над водой…
И вдруг! Подобна стала маю,
Когда лик жизни молодой!

Улыбка – солнышка лученье!
В ладошки хлопнула! Восторг!
– Нашлась тарелка, без сомненья!
Печаль всю прочь теперь и морг!

Так вот куда вдруг укатилась,
Когда скользнула раз из рук…
Нашлась! Какая это милость!
И нет душе моей уж мук.

Но я её ведь не достану,
Как здесь большая глубина…
Доплыть как к донному мне стану?
Что упустила, то вина…

А не поможешь ли мне, милый,
Со дна тарелочку достать? —
И так в глаза смотрела с силой,
Что в нём взыграла благодать,

И он, скорее машинально,
Вдохнув побольше, в глубь нырнул!
И вот в руке уж капитально
Была тарелка… Счастья гул

На бережке его и встретил
Той Девы, зов чей ублажил.
Ах, лик её, как лучик, светел,
Очаровательнейше мил!

– Спасибо! То изображенье
Ведь на тарелочке моё.
Ужель несло всё отторженье
Его вон прочь всегда твоё?

Тарелка, знай, то мне подарок,
На ней, вот видишь, мой портрет,
Похож ведь, точен, чуден, ярок,
То на семнадцать дарен лет,

А не прошло ещё полгода.
Ну посмотри и нас сравни:
Он одного со мною рода,
И сотворён в такие дни,

Когда я вся – весны цветочек!
Мне будет память то навек.
Ступай, взгляни на гладь разочек,
Себя увидишь, человек,

Ведь моего там нет портрета,
В моих теперь опять руках,
Он как обновка, сласть привета,
Как мир чудесный в весь размах!

– И впрямь, похожи, идентичны…
Легка художника рука!
Твои, портрета симпатичны
Черты… Искусства высока

Изобразительная сила!
Портрет, тебя не отличишь,
Глядитесь чудно, дивно, мило!
Моя же радость – будто мышь,

От кошки что забилась в норку,
Вовсю от страха там дрожит…
Судьбу нести мне вечно горьку,
Лик не мужской несёт ведь вид…

Но захотел воды глоточек
Он на дороженьку испить,
Один, другой взглянул глазочек
На гладь… Обратно в всю‐то прыть

Отпрянул он от этой глади,
Увидев Юноши вдруг лик,
Он был в мужском во всём параде!
В испуг он впал с того вон вмиг,

Подумав, Юноша что сзади,
Вот отраженье и его…
Но Дева там лишь при параде,
И кроме них нет никого.

Кто отражался незнакомый,
А может, происк чей‐то здесь?
Ещё взглянул разок с истомой…
Но та же мужества вновь спесь!

Он погрозил отображенью,
Того такой же жест в ответ…
Тогда Пастух предался пенью…
Тот тоже пел, сомненья нет.

Того ударил он рукою!
Вон брызги вкруг! И волн круги…
Ведь воевал… с самим собою!
А тот, хоть это не моги,

Но повторял точь‐в‐точь такое ж…
Ну а Девица‐то вон в смех!
– Ха! Ха! Того зря беспокоишь…
И заливалась от потех!..

Пастух себя всё ищет в глади,
Того, что видеть ввек привык…
Усилья были лишь в накладе:
Не появлялся прежний лик.

– Не будь, наивный, ввек в обиде,
Ужель ни разу не видал
В любом‐любом на свете виде
Таких предметов, как зеркал?

– Да я был маленьким мальчонком
Всё с непоседливых всех сил,
И вот однажды ненароком
Мамаши зеркало разбил…

Ну и досталась же мне трёпка!
Ведь это к горю, говорят…
И срок прошёл совсем не робко,
Явился смерти страшный ад,

Мамаша, папа угорели…
На сеновале я же спал.
Достались жизни мне метели,
Ведь одинок был, слишком мал.

И зеркала все ненавидел,
Потом о них совсем забыл,
Что есть такие в блёстком виде,
Как будто канули вон в ил.

А тут гладь озера казала
Совсем не юношеский вид,
В него поверил я немало,
Мол, правду гладь та говорит…