Логфелло Генри - Песнь о Гайавате

Будем вместе ждать рассвета.

Ты свои мне порасскажешь

Приключения и встречи,

Я - свои: свершил я в жизни

Не один великий подвиг!"

Тут он вынул Трубку Мира,

Очень старую, чудную,

С красной каменной головкой,

С чубуком из трости, в перьях,

Наложил ее корою,

Закурил ее от угля,

Подал гостю-чужеземцу

И повел такие речи:

"Стоит мне своим дыханьем

Только раз на землю дунуть,

Остановятся все реки,

Вся вода окаменеет!"

Улыбаясь, гость ответил:

"Стоит мне своим дыханьем

Только раз на землю дунуть,

Зацветут цветы в долинах,

Запоют, заплещут реки!"

"Стоит мне тряхнуть во гневе

Головой своей седою, -

Молвил старец, мрачно хмурясь, -

Всю страну снега покроют,

Вся листва спадет с деревьев,

Все поблекнет и погибнет,

С рек и с тундр, с болотных топей

Улетят и гусь и цапля

К отдаленным, теплым странам;

И куда бы ни пришел я,

Звери дикие лесные

В норы прячутся, в пещеры,

Как кремень, земля твердеет!"

"Стоит мне тряхнуть кудрями, -

Молвил гость с улыбкой кроткой, -

Благодатный теплый ливень

Оросит поля и долы,

Воскресит цветы и травы;

На озера и болота

Возвратятся гусь и цапля,

С юга ласточка примчится,

Запоют лесные птицы;

И куда бы ни пришел я,

Луг колышется цветами,

Лес звучит веселым пеньем,

От листвы темнеют чащи!"

За беседой ночь минула;

Из далеких стран Востока,

Из серебряных чертогов,

Словно воин в ярких красках,

Солнце вышло и сказало:

"Вот и я! Любуйтесь солнцем,

Гизисом, могучим солнцем!"

Онемел при этом старец.

От земли теплом пахнуло,

Над вигвамом стали сладко

Опечи петь и Овейса,

Зажурчал ручей в долине,

Нежный запах трав весенних

Из долин в вигвам повеял,

И при ярком блеске солнца

Увидал Сэгвон яснее

Старца лик холодный, мертвый:

То был Пибоан могучий.

По щекам его бежали,

Как весенние потоки,

Слезы теплые струями,

Сам же он все уменьшался

В блеске радостного солнца -

Паром таял в блеске солнца,

Влагой всачивался в землю,

И Сэгвон среди вигвама,

Там, где ночью мокрый хворост

В очаге дымился, тлея,

Увидал цветок весенний,

Первоцвет, привет весенний,

Мискодит в зеленых листьях.

Так на север после стужи,

После лютой зимней стужи,

Вновь пришла весна, а с нею

Зацвели цветы и травы,

Возвратились с юга птицы.

С ветром путь держа на север,

В небе стаями летели,

Мчались лебеди, как стрелы,

Как большие стрелы в перьях,

И скликалися, как люди;

Плыли гуси длинной цепью,

Изгибавшейся, подобно

Тетиве из жил оленя,

Разорвавшейся на луке;

В одиночку и попарно,

С быстрым, резким свистом крыльев,

Высоко нырки летели,

Пролетали на болота

Мушкодаза и Шух-шух-га.

В чащах леса и в долинах

Пел Овейса синеперый,

Над вигвамами, на кровлях,

Опечи пел красногрудый,

Под густым наметом сосен

Ворковал Омими, голубь,

И печальный Гайавата,

Онемевший от печали,

Услыхал их зов веселый,

Услыхал - и тихо вышел

Из угрюмого вигвама

Любоваться вешним солнцем,

Красотой земли и неба.

Из далекого похода

В царство яркого рассвета,

В царство Вебона, к Востоку,

Возвратился старый Ягу,

И принес он много-много

Удивительных новинок.

Вся деревня собралася

Слушать, как хвалился Ягу

Приключеньями своими,

Но со смехом говорила:

"Уг! Да это точно - Ягу!

Кто другой так может хвастать!"

Он сказал, что видел море

Больше, чем Большое Море,

Много больше Гитчи-Гюми

И с такой водою горькой,

Что никто не пьет ту воду.

Тут все воины и жены

Друг на друга поглядели,

Улыбнулися друг другу

И шепнули: "Это враки!

Ко! - шепнули, - это враки!"

В нем, сказал он, в этом море,

Плыл огромный челн крылатый,

Шла крылатая пирога,

Больше целой рощи сосен,

Выше самых старых сосен.

Тут все воины и старцы

Поглядели друг на друга,

Засмеялись и сказали:

"Ко, не верится нам что-то!"

Из жерла ее, сказал он,

Вдруг раздался гром, в честь Ягу,

Стрелы молнии сверкнули.

Тут все воины и жены

Без стыда захохотали.

"Ко, - сказали, - вот так сказка!"

В ней, сказал он, плыли люди,

Да, сказал он, в этой лодке

Я сто воинов увидел.

Лица воинов тех были

Белой выкрашены краской,

Подбородки же покрыты

Были густо волосами.

Тут уж все над бедным Ягу

Стали громко издеваться,

Закричали, зашумели,