Джузеппе Белли - Римские сонеты. ч. 9

Христу отец – наш Вечный Отче, вдруг
прознает Вездесущий в изумленье,
что сын нам уготовил адский круг».

«Ecco», io disse ar giudio: «ssi ppiano piano
vienghi a ddí cche li tu’ commannamenti
sò uguali in tutt’e ddua li testamenti,
pe cche mmotivo nun te fai cristiano?»

«Badanài, nun zò bboni funnamènti»,
m’arispose Mosè: «nnoi, sor Bastiano,
adoramo Iddio-padre, e ’r padre ha in mano
li raggioni de tutti li parenti.

Sino ar giorno c’un padre nun è mmorto,
bbe’ cc’abbi fatto testamènto, er fijjo
dipenne sempre, e, ssi cce ruga, ha ttorto.

Er vostro Jjesucristo ha er padre eterno:
io dunque, mordivoi, me maravijjo
che cce possi mannà ttutti a l’inferno».

1835

Стал человек вместилищем греха,
а сколько крови пролито невинной!
Обрезал Бог наш род, как пуповину:
не пúсал, пот прошиб, постель суха,

перстами, мол, он вылепил мужчину —
на загляденье плоть и потроха,
свой дух вселил в Адама, дунув – «ха»,
чтоб стал христианином буратино.

А тот и рад, обтряс весь райский сад,
немедля написал тома историй,
чтоб нам читать их сорок лет подряд.

Зловредным и полезным гадам вскоре
придумал имена… так про салат
узнали мы, что звать траву – цикорий.

Guarda che ccosa è ll’omo, e ssi è ppeccato
de fà sparge a la guerra er zangu’ umano!
Dio, che ppô ffà ’ggni cosa da lontano
e ppiscià a lletto e ddí dd’avé ssudato,

pe ccreà l’Omo sc’impiegò le mano;
e ddoppo avello bbene smaneggiato,
je fesce hâh: e Adamo, pe cquer fiato,
da un pupazzetto diventò un cristiano.

E aveva appena cominciato a vvive,
che ggià ssapeva rescità l’istoria
com’un de quarant’anni, e llêgge, e scrive.

E ssapeva chiamà ppuro a mmomoria
tutte le bbestie bbone e le cattive
come noi conosscemo la scicoria.

1831

Едва Адам стал выше всех зверей,
от важности раздулся, как с натуги.
Ни здравствуй, ни прощай, все твари – слуги:
подай, да поднеси, да поскорей.

Охота, травля, сёдла, гон, подпруги,
фиесты, фейерверки в эмпирей,
триумф под аркой: что ни день – трофей,
фанфары, туалеты для супруги.

Терпи, коль быдло, вспышки фанаберий,
служи, не рассусоливая зев, —
смирились под пятой бедняжки звери.

На свинство глядя, Змей отполз в сторонку
и ухмыльнулся, тихо прошипев:
«Пора мне показать тебе, где тонко».

Fatto Adamo padron de l’animali,
incominciò addrittura a arzà l’ariaccia.
Nun zalutava, nun guardava in faccia…
come fussino llà ttutti stivali.

Nun c’er’antro pe llui che ccan da caccia,
caval da sella, scampaggnate, ssciali,
priscissione coll’archi trionfali,
musiche, e ccianerie pe la mojjaccia.

E l’animali, a ttutte ste molestie,
de la nescessità, ccome noi dimo,
fasceveno vertú, ppovere bbestie.

Nun ce fu cch’er Zerpente, che, vvedute
tante tiranneríe, disse p’er primo:
«Mó vve bbuggero io, creste futtute».

1834

Назойливость простите, сьор Аббат:
не съел бы праотец Адам ту фигу,
картофель и бобы спокон мотыга
рыхлила б не глыбжей штыка лопат;

плодятся человеки, стар и млад —
никто не мрёт; представим – вдруг интрига:
начнёт махать кольтелло прощелыга —
дружка пырнёт, никто не виноват?

Так?! Нет грехопаденья – нет греха,
глядишь, и не случилось бы Потопа,
не сунь Адам шары свои в меха.

Допустим, будет мирно жить народ,
куда тогда засунуть недотёпу,
коль сдуру шею в пропасти свернёт.