Сергей Никифоров - Автографы для любимых

Опять в моей деревне горланят петухи,
вернулся я – поверь мне – замаливать грехи.
Ах, – грешен я, так грешен, с седою головой,
а начинал с черешен, что воровал с тобой.
А начинал здесь с драки – у этих вот, ворот.
Где праздные зеваки гадали – чья возьмет?
Вином здесь «причастился» мальчишкой, на току.
А здесь с коня свалился, дурачась на скаку.
Вот тут тебя впервые, волнуясь, целовал.
Стихи потом лихие – ночами сочинял…
Молчишь. И мне внимаешь уже который час.
Грехи мои прощаешь и не отводишь глаз…
Я вновь в своей деревне. И мы с тобой одни.
Я каюсь! Ты поверь мне и руку протяни…

Разбазарил я светлые дни,
променял их на темные ночи,
ночью светят и греют огни —
днем они же заметны не очень.

Так и ты, коль уже говорить,
что огнем ты бывала со мною,
днем ничем не могла удивить —
ночью ж ты становилась иною.

И когда я присев у огня,
загорался неведомой силой —
лучше всех ты была для меня,
становилась ты самой красивой.

Рассыпался по ночи твой смех
и горели глаза угольками.
Ты меня целовала наспех,
ты меня обжигала руками.

После я не старался считать
те часы, что стучали над нами,
после я не старался унять —
охватившее сердце пламя.

Как расстались, мы знаем одни…
Уходящим, расплавленным летом
разбазарил я светлые дни,
но ничуть не жалею об этом!

С собакой девушка гуляла у реки.
Был у собаки той прескверный нрав.
Она влезала надолго в глухие ивняки,
почуяв дичь, ее облаяв, распугав.

Лягушки шустро прыгали с корней
и кулики слетали стаей вперегонку…
Краснело густо так лицо у ней,
она кричала что – то псу вдогонку.

И голос звонкий плыл среди реки,
и отражался эхом гулко от обрыва,
и на нее глядели удивленно рыбаки…
Она ж опять краснела так красиво…

И был тогда я в роли пастуха,
и верил, лето – кончится не скоро.
Мне нравилась мелодия стиха
и лихость молодого матадора.

Она пугалась засыпающих коров
и потому все подходила ближе— ближе
к листкам моих лирических стихов,
и к картузу ворованных мной вишен.

Терялся пес надолго средь кустов
и уходило стадо все в потраву…
Но было сладко нам от вишен и стихов.
Мы лето это прожили на славу!

Ах, и потом она красиво так краснела,
когда украдкой на меня глядела…

Между бытом сытым – как сквозь туч просвет,
среди слов избитых, жил во мне поэт…

День деньской от скуки зеленел причал,
но из моря звуки я в стихи вставлял.
Тот прибой соленый губы мне ожег.
Те стихи влюбленный я тебе сберег…

Будет эта радость – как сквозь туч просвет —
вспомни, как – то в старость – жил во мне поэт…

Молодой не старенький – надарил янтаринки…..

А письма твои – как фонари,
мое освещают жилище…
И ты мне в казарме – до самой зари
снишься, любимая, снишься!