Евгений Меркулов - Когда уйду…

Это вам не зоосад,
Не вещей старинных склад,
А музей народных русских инструментов.
Здесь и струны, и меха,
И свистульки пастуха,
И дудук, достойный лучших комплиментов.
Здесь и бубен, и баян,
И походный барабан…
Каждый звук достоен бурь аплодисментов.

Пусть не можешь ты пока
Отличить наверняка
Стук копыт от перестука русской ложки.
Здесь узнаешь ты, сынок,
Чем охотничий манок
Отличается от ливенской гармошки.
Здесь узнаешь ты, дружок,
Чем владимирский рожок
Отличается от горьковской гармошки.

Ты ж ещё во цвете лет,
Позабудь про Интернет,
Со смартфоном не сиди всё время дома,
Собирай своих друзей,
И давайте к нам в музей,
Где экскурсии проводит дядя Рома.
Приходи скорей в музей,
Там послушай, поглазей,
Как экскурсии проводит дядя Рома.

Может есть в тебе талант,
И проснётся музыкант,
А таких примеров в нашей жизни много.
Ты смотри, не позабудь,
Где был начат славный путь,
Здесь, в музее дяди Ромы, слава Богу!
Снова сам сюда придёшь
И поздравишь молодёжь,
И укажешь ей на верную дорогу..

Чем музей у нас хорош?
Познавая, – отдохнёшь!
Разольётся в теле лёгкая истома.
Постучишь и побренчишь,
Подудишь и посвистишь —
Все премудрости покажет дядя Рома.
С пользой время проведёшь
И опять сюда придёшь,
Скажешь: «Здравствуй! Я вернулся, дядя Рома».

Как говорили предки на Яике,
Вздымая горделиво два перста:
«Не токмо сдаться, и помыслить – грех великий!»
И шли на муку, славя Господа Христа.

Мы – казаки. Наш путь суровый, дикий,
Но скажем у Господнего креста:
«Не токмо сдаться, и помыслить – грех великий!»
И в этой клятве сила, мощь и… красота.

Что им указ державного владыки,
Когда их вера истинно чиста?
«Не токмо сдаться, и помыслить – грех великий!»
В защиту станут, не жалея живота.

И нет нужды в пустом, нарочном крике,
Но твёрдо повторят завет уста:
«Не токмо сдаться, и помыслить – грех великий!»
И это сказано, поверьте, неспроста.

Вглядитесь, как прекрасны эти лики!
Тут все достойны мрамора, холста.
«Не токмо сдаться, и помыслить – грех великий!» —
Они потомкам завещают сквозь лета.

Вы слыхали, как поют донцы?
Слышали народный глас едва ли.
Соловьи, дрозды или скворцы
Рядом с ними даже не стояли.

Хвалят все кавказские хоры,
Их многоголосья нет чудесней!
Думал так и я до той поры,
Не узнал пока донские песни.

Очарован песней «Сулико»?
Но хоть раз внимательно послушай,
Как звучит свободно и легко
Дискант в нашей «Как под грушей, грушей».

И когда играют песнь донцы,
Без обиды рот закройте, братцы.
Может вы хорошие певцы,
Но с донцами лучше не тягаться.

Ну, что, казак, вернулся? Энто дело.
Я вижу – трохи раненный в живот?
Тут главное, что руки-ноги целы,
А брюхо залатають, заживёт.

А мы уж, не бери, сынок, в обиду,
Подумали – ты сгинул в том бою.
Чай дома заказали панихиду,
Ведь мы письмо отправили в семью.

А ты, гляди, Бог-знат, каким манером,
Ан выжить в энтой каше всёже смог.
И пятерых ерманцев с ахвицером
Ишо сюды с собою приволок.

Своим на радость, а врагам на горе,
Гордиться чтоб могли отец и мать,
Чтоб на твоей груди сиял Егорий,
Командованье будеть хлопотать.

Вот, по пути нашёл твою хвуражку,
Давай-ка, выздоравливай, лежи,
И от меня примикось спирта фляжку,
Да тока санитарам не кажи.

Кисет пропал? Дык энто не потеря.
На, мой возьми, табе чичас нужней.
Вот в лазарете полежишь таперя…
Эх, мне ба отдохнуть, хучь пару дней.

Конька твово не бойся, не обидим.
Запомнит рейд казачий немчура!
Бог даст – тебя в строю ишо увидим.
Ну ладно, поправляйся, мне пора.

Ты корить меня погодь,
Взгляды сбрось косые.
Я ж не Вашеблагородь,
Чтоб делить Россию.

Да, казак, и тем горжусь,
Батя мой раненье
В той, святой войне за Русь
Получил в сраженьи.

Ты мне «сепара» не шей,
Неча хмурить бровки,
Гулевых таких взашей
Шлю без остановки.

Тольки чёткий дай ответ,
Чтоб узрел незрячий,
Признаёшь ты, али нет
Наш народ казачий?