Алёшка Емельянов - 505

и перья хрипого грача.

Растит и живых, и умелых,

всех чалых морозом рубя,

их топит в проталинных мелях,

о власти пришедшей трубя.

И снова дома станут не?жны,

умыты дождём, ветерком.

И лужа утопит ком снежный

в себе, в междучасьи тайком.

Всё крошится, капает, тонет.

Всё лишнее сбросит весна,

и новые струны затронет,

весь сор хороня у креста.

Капель утоляет всем жажду.

Всё падает так роково?…

Что падает на земь однажды,

то было давно уж мёртво.

Висельник

Струна петли звучит уныло,

дрожа прыжками тетивы.

И рот немой поёт остыло,

кивая клавишам листвы.

И скрип коры, и взмахи крыльев,

как серый ангел меж ветвей,

что поднимают собой пыльный

туман среди пустых аллей.

Сухой мотив мелодьей сушит.

Жаль, не опустит руку сук,

чьи жилы каменны, натужны.

И оттого всё дольше звук.

Красивый вечер для веселья

и песен, что любовь поют.

Иное соло нынче в деле,

какое гасит жёсткий жгут.

И немь звучит так упоённо,

хоть стихла музыка и хрип…

Застыл в поклоне утомлённо

вихор певца, приняв изгиб.

Стоит, как памятники, ровно,

без постамента и оград,

спустивши очи так виновно,

не ожидая слов, наград.

И листьев шум – аплодисменты,

какие кто-то из окна

за чудо примет, комплименты,

на звёзды глядя, как со дна.

Себастиан и Марла

Сожжём гремучий мир

давай, распалим жар?

Юродивы все мы.

Из сот гнилых нектар -

твой дар, бездарность жить.

Вокруг пусто?ты, мрак.

И их ли нам хранить?

Бездумье, ложь и рак.

Не воин, не факир, -

тем с ними я в ряду

с кого срезают жир,

и учат вновь труду.

В нас общая вина

и бесполезье в дне.

Они и ты, и я

должны стоять в огне.

Дрейф

Упал? Лежишь, и чуть мерцаешь,

дела оставив на потом;

и плоскость мира созерцаешь,

пиная камни драным лбом.

В цветных глазах сереют краски,

и младость духа уж стара.

И будней снятая, лет маска

лежит у лужи, как гора.

И всё плывёт уныло, топко,

лишь ты дрейфуешь на мели.

А верхом налитые стопки

тебя на рифы завели.

Одежды парус мокро реет.

Согнулась мачта, вся в клоках.

Пойти на дно не даст, согреет

старухи божия рука.

Пляж

Накатит пусть волна

и смоет с нас одежды.

Ты будешь мной полна,

а я тобой, надеждой.

Пусть камни тут скрипят,

песок с водой их гладят,

касаясь наших пят,

с ракушкой тихо ладя.

И солнце пусть глядит

на пляжный танец этот

и зонт, что смело вбит

и красящий нам лето.

И море пусть молчит,

в наш шёпот не встревая;

и пусть вино горчит,

внося интригу в рае.

Какой прекрасный рай!

Горою высься мило.

Звездой лежу, – играй,

закрыв собой светило.

И пусть лучи волос

взамен ему сияют,

и прыгают меж поз,

минуты так сменяя!

Свет

Пылают жаром тела печи,

рисунки дарит честный взор,

и льётся музыка из речи

и чистый свет из ясных пор.

Улыбка каждый лик приветит -

то враг ли это или друг.

И мёд сочит и ярко светит

в выси? блестящий неба круг.

И ширь отрадна, даль красива.

Все звуки радуют мой слух.

И рифмы пляшут все курсивом.

Влюблён я в каждого вокруг!

Вдыхаю чаще воздух мира.

Танцует шаг на сцене луж.

Гляжу на солнце – шарик сыра;

как на цариц, беззубых клуш.

Весенний день меня забавит

среди дымов и ярких стен.

И новый вдох чудес прибавит,

дурманя счастьем норы вен.

Дома, цветы и люди-блики.

Нет нынче грусти, боли, лжи!

Я – человек без маски, "ника".

Я рад, я радуюсь, что жив!

Рыбак

В тиши умело смастерил

крючок, удило, леску,

закинул метко меж перил

до вод и света всплеска.

Блесна вещала про улов,

и рыбы ей внимали

без веры, верности и слов,

прося, чтоб вынимали.

Они спасались, я ловил.

Завистники вновь ждали.

Хотел спасителем прослыть,

но удочку сломали…

Наживку сняли прямо в дождь,

укрыв от взора тряпкой,

её чтоб больше не нашёл.

И стало мне так зябко.

Лишился промысла и вод.

В садке моём лишь сотня.

Идёт за годом новый год,

лишь шире преисподня.

Забросил напрочь хобби лет,

теперь в покое, страсти

спасаю ангелов от бед

сачками – новой снастью.

Остановка "ЮВЖД"

Разъедемся пьяными в меру,

счастливыми чуть от вина,

последовав чести, примеру

по норам, где скука одна;

где стены, холодные кружки

и коврик свернулся от дыр;

где в спешке надкусаны сушки,

в кастрюле отплюнутый жир;