Эдуард Струков - Отпусти меня восвояси. Новый русский эпос

уже искало меня заводское радио,

требуя срочно явиться к директору,

тихо косились на меня подчинённые

с постными похоронными рожами —

словом, по всему, оставалось мне,

как настоящему русскому офицеру,

только одно —

самым незамедлительным образом застрелиться.

– Остановись и подумай! —

постоянно шепчут нам небеса.

Но по молодости своей

я небесам не внимал

и о подобных вещах не задумывался,

поэтому просто срывал горькую злость

на своё фатальное невезение,

разбивая крепкий кулак

о кирпичную складскую стену.

Вовсю накрапывал к обеду

бессмысленный осенний дождик,

когда вдруг подошёл ко мне

старый добрый знакомый,

весёлый инспектор-пожарник Вася.

– Ищёшь чо ли чо-то, поди?

Гля, покожу-то чо! —

с дивной вологодской хитрецой сказал он.

«Чо» оказалось подставкой,

пластиной серебристого цвета,

на которой в чугунной сковороде

дымилась жареная картошка.

Всё вышло просто —

при выгрузке дунул сильный ветер,

запаренные грузчики подпёрли

дверь контейнера первым,

что подвернулось им под руку,

а шедшая мимо уборщица тётя Валя

пристроила бесхозную вещицу

потом туда, куда надо.

Хорошо всегда то, что хорошо кончается.

Завод, конечно, отхохотал своё,

но отныне поселился в моём мозгу

тот самый неусыпный червь сомнения.

Мудрые инженеры наши

тоже наконец-то задумались.

Почему именно кадмий?

В чём тут страшная тайна?

Изделие простое, в космос не летает,

в таких обычно все болты и гайки

цинкуют или хромируют…

3.

…Он встретил нас, как родных.

Ветеран труда, много лет на пенсии —

а тут ребята с самого Дальнего Востока,

со всем почётом и уважением,

привезли даром икры и рыбы,

пьют, сколько ни налей,

хоть до утра готовы слушать байки

бывшего ведущего конструктора

Симферопольского института,

вписавшего когда-то в проект

тот самый проклятый кадмий.

– Тогда на соседнем участке

хлопцы кадмирование делали.

Утащил я горсть болтов домой,

чтобы поддон «Запорожцу» прикрутить,

хорошие болты оказались,

не ржавели совсем,

днище сгнило уже давно,

а они всё как новые были!

Подумал я тогда,

что как хорошо было бы везде

поставить болты с кадмиевым покрытием,

им же вечно сносу не будет.

Потому и написал —

«покрытие кадмием».

А так-то оно конечно, какой кадмий?

Обычный железный ящик.

Тут и хром сойдёт, и цинк…

4.

Я стоял у шаткого плетня

и никак не мог накуриться.

Горячий ветер Крыма

дружески шевелил волосы,

тёплый винный хмель

расслаблял моё тело.

Внутри меня с грохотом

рушился айсберг по имени Кадмий,

и его серебристые ледяные глыбы

тонули в терпком фанагорийском вине…

Всё оказалось до обидного просто!

А всего-то требовалось —

изначально докопаться до сути.

И не было бы тогда

всех этих совещаний,

истерик, поездок,

напрасных ожиданий,

нервов, надежды,

мольбы и отчаяния…

Нужно было просто

остановиться и подумать.

Но разве тогда

жизнь была бы такой интересной?

Закрыв глаза, я подставил лицо

уходящему на закат южному солнцу.

Захмелевшая молодость моя

обещала быть вечной.

Старый завод напоминал с высоты

огромное доисторическое животное,

гигантского рыжего птеродактиля,

который собрался куда-то лететь,

широко раскинул перепончатые крылья,

да так не смог оторваться от земли.

Теперь монстр медленно умирал,

кровля его корпусов трескалась,

постройки и здания ветшали,

кабели рвались, трубы лопались,

зарастал мхом и травою асфальт,

бетонные плиты забора то и дело падали,

открывая дорогу отрядам ночных мародёров,

которые уносили с территории всё,

что только попадалось им под руку.

Ещё недавно внутри теплилась жизнь,

люди спешили поутру к рабочим местам,

зажигали печи, запускали линии и станки,

наполняли машинные залы голосами,

грузили продукцию, копали траншеи,

латали горячим гудроном крыши.

Чувствуя людскую заботу о себе,

огромный железобетонный монстр,

раскинувшийся на всю окраину города,

успокаивался и чутко засыпал.

Он слышал, как один за другим

затихают, умирая, его собратья,

и давно догадывался, что обречён,

что время больших заводов уходит в прошлое,

в стране наступает эпоха сытой жизни,