Борис Щербаков - Мы идем по жизни, как по полю

На ярмарке один купец, гуляя,
Увидел фокусника со змеёю на груди.
Был впечатлён, решил: давай узнаю,
Как можно не боясь спокойно так идти.

А вдруг ужалит, змеи очень ядовиты.
И мало ли, что твари той на ум взбредёт.
Спрошу, где смелости истоки в нем закрыты,
Он что-то знает, мне их так не достаёт.

«Вы, видно, очень храбрый человек,
Коль держите за пазухой змею.
Я на такое не отважился б вовек.
А этих гадов страх как не люблю».

И улыбнулся фокусник, змея же зашипела.
«Хотите знать? Ну что ж, поведаю я вам,
Как в мир гляжу спокойно и умело,
Шагая в жизнь по весям и годам.

Однажды, когда я учиться начал,
Наткнулся как-то на древнейший манускрипт.
Для самураев был он предназначен,
В нём смысл бесстрашия толково был раскрыт.

Три вида храбрости в Вселенной проживают.
И первый тот, где ты не представляешь,
Всех тех угроз, тебя что поджидают.
А страха нет, коль риск не понимаешь.

Второй, когда осознаёшь опасности,
Но силой воли пересиливаешь страх.
И на основе личной страстности,
Тобою атакован грозный враг.

А третий вид заложен в эрудиции,
Когда ты на основе знаний не боишься.
И лишь для посторонней диспозиции
Ты храбрецом в их взглядах отразишься.

Вот таковы основы у бесстрашия,
Кем будешь ты – тебе решать,
Герой или игрок безбашенный,
А может быть, мудрец, готовый побеждать».

Однажды женщина, проснувшись на заре
Увидела трёх стариков седобородых,
О чём-то говоривших во дворе,
Довольно древних, но могучих от природы.
«Войдите в дом, чайку попейте, – пригласила, —
Ведь дождь идёт, прождёте неприятье».
Была она добра, проста, учтива,
Но отказались те: «На нас лежит заклятье,
Мы вместе в дом войти никак не можем».
Ей старец средний объяснил:
«Вот этого зовут Здоровье – он моложе,
А этого Богатство – полон сил.
Меня зовут Любовь… Вы у своих спросите —
Кому вы предпочтенье отдадите,
Того в свой дом и проведите».
И женщина вошла в свой дом
И, что узнала, рассказала мужу.
Тот, хоть и был немного удивлён
И уж три дня болел – он был простужен,
Но сразу выдал: «Приводи Богатство».
«Ну как же так, тебе не помешало бы Здоровье».
Тут дочка вышла: «Что за спор, что за злословье
Там, где должны быть лишь любовь и братство?»
Ей рассказали всё подробно.
«Прошу, родители, Любовь вы пригласите.
Жизнь без неё тюрьме подобна,
А с ней вы к облакам взлетите».
Чего не сделаешь для дочери родной.
И вышла мать и позвала того, кого зовут Любовью.
И он зашёл к ним в дом походкою простой,
А вслед другие старики, не дрогнув даже бровью.
И женщина спросила: «Как же так,
Ведь одного могла я пригласить?»
Ответили они: «Разорван мрак.
Ваш выбор смог заклятие разбить».
С тех пор Любовь у них живёт
С Богатством и Здоровьем рядом
И счастье людям раздаёт.
И дети с ними, той любви отрада.

Жил-был большой красивый камень на холме,
А рядом весело ручей журчал.
Он среди зелени сиял в цветной чалме
И, радуясь, искрился, как кристалл.

Но время шло, ручей наш высох,
А камень на пригорке все лежал.
Скучал он без ручья на высях
И часто всю окрестность озирал.

Внизу дорога горная проходит,
А по обочине камней гурьба.
Там интересно: ездят, ходят,
А он один – нелёгкая судьба.

И как-то он от скуки вниз глядел
И вскликнул, волю чувствам дав:
«За что мне столь убожеский удел,
Что проку от цветов и пышных трав?

Разумней жить с собратьями, пусть тесно,
Но на дороге жизнь с огоньком».
Сказав же, сдвинулся с насиженного места
И вниз скатился кувырком.

Кто только здесь не проходил, не проезжал.
И люди с лошадьми, повозки и коровы.
И всем он, попадаясь на пути, мешал,
В дорожной толчее он жесткость испытал
подковы…

Всяк норовил его толкнуть, ударить —
Башмак крестьянский и сапог в ботфортах,
Коровы часто на него могли нагадить.
Он горько вспоминал жизнь на родных высотах,

Где мирно он лежал среди цветов.
Куда ушла его былая красота?
Теперь он среди грязи и врагов,
А в сердце беспросветность – пустота.