Борис Щербаков - Мы идем по жизни, как по полю

«Друзья, скажу вам прямо,
Коль мастер говорит,
В работе нет изъяна,
То, значит, он изжит
Или достиг предела.
Долг первенство отдать
Тому, кто может смело
Ошибки признавать,
Кто смотрит зорко, зрело
И видит ясно суть,
Движенье продолжает,
А ты окончил путь.
Пусть правду уважает,
Достигнувший того же.
И первенство оставит
Тому, кто путь продолжит».

Постучал как-то раз к одному старику
Нищий странник без сил, одинокий.
Наш старик его принял, налил кофейку
И, поскольку душой был широкой,

Пригласил на ночлег, чтоб не шел тот во тьму.
Расспросил, мол, откуда путь держишь, куда?
Отвечал бедолага, поправив суму:
«Людям правду несу я всегда.

От того, где б я ни был, куда бы ни шел,
За неё все меня прогоняют».
Удивился старик, но накрыл ему стол,
Повечеряли, ночь… Засыпают.

Утром есть приготовил и будит – вставай.
Тот проснулся, увидел: старик одноглазый.
И в лицо хохотнул: «Да ты, дед, кривой».
Рассердился старик и прогнал его сразу.

А вдогонку сказал: «Не изменишь судьбы,
Ненавистен ты всем не за правду.
И упрёки твои просто злы и грубы,
И в общеньи возводят преграду».

Так правда, без любви произнесённая,
Порою просто может оскорбить.
Лишь истина, заботой озарённая,
Всех окрыляет, помогает людям жить.

Во времена далёкие
В Китае жил старик,
И в годы те нелегкие
Жил скромно, как привык.
Но многие монархи
От зависти к нему,
Порой несли подарки,
Узнайте, почему.
У старика был белый
Прекрасный, статный конь.
Бесстрашный и умелый,
Крутой, как сам огонь.
И сказочные цены
Давали за него.
Старик же неизменно
Отказывал легко.
Но как-то раз из стойла
Пропал наш белый друг.
Селенье не спокойно,
Сочувствуют вокруг.
«Глупец, – кой-кто толкует, —
А мог разбогатеть.
Мы знали, что своруют,
Умнее будет впредь».
Старик им добродушно:
«С догадкой не спеши,
Конь убежал с конюшни,
Ну так вот и скажи.
Не знаю я, что это,
Несчастье или нет.
Благословенье света,
Или другой сюжет».
А через две недели
Вернулся верный друг,
Чуть погулял на воле,
С собой привел подруг.
Табун, считай, из леса,
Привел он старику.
Народ в покат: «Повеса,
На счастье земляку».
Старик: «Ну что за драка,
С догадкой не спеши.
Вернулся наш гуляка.
Вот так вот и скажи.
Не знаю я, что это,
Удача или нет,
Благословенье света,
Или другой сюжет».
Народ не стал перечить,
Но всякий думал так:
«Старик судьбой отмечен,
А с виду-то простак».
Сын старика послушал:
«Не будем рассуждать,
Не время бить баклуши,
Их нужно объезжать».
За дело взялся споро,
Почти объездил всех,
Но жизнь полна узоров,
Упал он, как на грех.
Сломал бедняга ноги.
Судачат все опять:
«Да, прав был наш убогий,
На нем судьбы печать».
Старик совсем не весел,
Но всё же им сказал:
«Вам не разжечь мне чресел,
Давно я аксакал.
Да, сын, увы, увечен,
Сломал он две ноги.
Да, мир не безупречен,
Не будьте же строги.
Увы, никто не знает,
Что плохо, а что нет.
Лишь время все расставит
И принесет нам свет».
И надо же – случилось,
В страну пришла война.
На горе, не на милость,
Приходит к нам она.
Все женщины в печали,
Всех молодых мужчин
Всех начисто забрали.
Остался только сын,
Сын старика, калека,
Но дома и живой,
А многих уж навеки
Им не вернуть домой.
Печалятся все люди,
И снова к старику:
«Опять ты прав по сути,
Нам не унять тоску».
Старик же им глаголет:
«Торопитесь опять,
Что время производит,
Нам часто не понять».
Такая вот судьбина,
В ней время не гранит.
И жизнь – не картина,
А сложный лабиринт.

В старинном городе, давным-давно,
Жил был мудрец, а по-китайски – Мастер.
Учеников вокруг него полным-полно
И среди всех один был мелкий пранкстер.

Решил он мастера подставить без потуг,
По-русски это значит облапошить.
Пошел однажды на цветущий луг
И бабочку поймал, закрыв в ладоши.

Трепещет, бедная, её обуял страх.
Наш пранкстер же к учителю подходит,
А бабочка щекочется в руках.
Но замер он, глаза ж свои отводит.

И, улыбаясь, говорит тихоня:
«Учитель мой, ты сможешь распознать,
Жива ли бабочка, что я держу в ладонях?»
А сам готов ладони крепко сжать.