Марита Мовина-Майорова - Я не поэт…

Я не боюсь переборщить —

Любви!

И не хочу смотреться —

в «зеркало обгона».

Я не хочу вновь осторожной быть!

Я не хочу вновь отмерять блаженство.

Я не хочу любовь по каплям пить!

Хочу я жить, служить – распахивая сердце!

Вот в этом всём и раскрываюсь я.

И этим всем меня, друзья, «берите».

Не страшно мне, что «так наивна я».

Люблю вас всех! И вы меня любите.

Теперь я вспомню ВСЁ!

Я ВСЁ теперь могу увидеть!

Как долог был мой путь,

И как кровав мой след!

Зато теперь не вспомнить всё

И что-то не увидеть

Я не имею права —

Боли больше нет!

Чужая боль, чужое «я не вижу».

Чужое: «я не слышу», «вспомнить не могу»;

Чужие голоса, чужое: «ненавижу» —

Всё это – чушь – не боль —

Я к Знанью прихожу.

Теперь открылся мне —

Я не могу не видеть —

Прямой, широкий путь

Успехов и побед!

С каким восторгом я,

Не побоясь обидеть,

Скажу всем: знаю я! —

Но это мой секрет.

Теперь я вижу всё!

Я всё теперь вольна услышать!

Как долог был мой путь в кромешной тишине!

Зато теперь я всё могу: увидеть и услышать,

И вспомнить всё – я не живу во сне.

Я к Знанью подхожу —

Теперь чуть-чуть осталось!

Ещё чуть-чуть пройти —

И вот он – этот свет!

Зато в конце пути

Нужна мне будет малость:

Чтоб посмотреть назад —

И… не увидеть СЛЕД.

«Ночные бдения»

Какое-то волненье и может, беспокойство

Явилось вновь ко мне, перехитрив Покой.

Оно пришло, вползло. И показало свойство

Не исчезать само. И подавлять собой.

И отчего, скажи, ты приползло обратно?

Ведь мы с тобой давно скрепили Мир.

Ты обещало мне, что канешь безвозвратно

В пучину прошлых бед, в одну из чёрных дыр.

Ты обещало мне, клялось и так рыдало!

Ты говорило мне, что не придёшь назад.

Ты било в грудь себя, свои одежды рвало!

Ты поклялось собой, переменив наряд.

В мои глаза смотрело ты и набожно крестилось.

Поклоны било вновь и всё клялось, клялось…

Божилось ты уйти. Или мне только снилось?

И обмануть меня тебе всё ж удалось?

Ты не ушло совсем и не пропало в лету.

Ты не хотело, нет, освободить меня.

Ты притаилось здесь, наперекор обету.

Не поняла я, жаль, что это – западня.

Ты притаилось здесь, чтобы покой нарушить.

Ты не ушло назад, в пучину прошлых бед.

Ты нарушаешь Мир, чтобы Любовь разрушить.

Ты обнажаешь Меч, чтоб обезглавить Свет.

Ты не старуха, нет! Ты тоже воин сильный.

Ты прикрывалось лишь обличием мирским.

Ты – Беспокойство. Что ж! Однако, меч твой —

пыльный!

Он навсегда теперь останется таким.

О мире говорить с таким, как ты – опасно.

Внимать твоим речам – не у мно и грешн о.

С тобой бороться – дурь, и заодно – напрасно

Растрачу силы я и не взлечу легко.

А потому —

Не стану на тебя глядеть и тихо ненавидеть.

Не стану я тебя опять просить уйти назад.

Тебя покину я. И я могу предвидеть,

Что канешь, канешь в лету ты, не получив

наград.

…Какое-то волненье и – даже – беспокойство

Стучалось в дверь ко мне, в надежде на ночлег.

Решилась я впустить. И лишь увидев гостя,

Я придержала дверь. Но не сказала: «Нет!»

И не была я с ним радушною хозяйкой.

Но этаким гостям – радушье ни к чему.

Они, войдя ползком, проникнув попрошайкой,

Вдруг обретают силу, подойдя к столу.

Тогда не в силах ты отправить их обратно.

И голос слабый твой теряется средь них.

Пируют Пир они, провозгласив стократно

«За здравие» тебе, смеясь от слёз твоих.

Твой дом, твои мечты и даже – хлеб насущный,

Растопчут, разметут и разгромят, глумясь.

И, наконец, уйдут. И где тот дом цветущий?

Где ты? Твои мечты?… Исчезли, испарясь.

…Когда в ночи к тебе стучаться будут «гости»,

Не открывай им дверь уж очень широко.

А лучше – не впускай. Их место на погосте.

И утром встанешь ты – там нет уж никого!

…

Три Призрака и их сестра – малютка…

Как были немощны, истощены они!

В изодранном тряпье, босые – просто жутко

Мне стало видеть их, едва они вошли.

Одежды мрачные и грязные свисали

С их тощих тел. И торбы за спиной