Сергей Виноградов - Наследие. Том четвёртый. 2019—2020

Но не в этом совсем Ваших подвигов суть,

Просто наша Россия жить без Бога устала,

Ну, а Вы помогли ей веру в Бога вернуть…

Считает кто-то век наш аморальным

И я так думал собственным умом,

Не от того ли стал сентиментальным,

Что слишком долго я в себе самом

Скрывал от глаз твоих не только чувства,

Скрывал себя под маской простака

И часто, когда было слишком грустно,

Валял, как говорили, дурака.

Смешил других и к месту и не к месту,

И говорил о чём-то невпопад.

Мне без тебя здесь жить неинтересно,

А кто я сам? Конечно, не Сократ,

Чтоб рассуждать о значимости мира,

В котором человек – почти что Бог,

Ведь весь мой мир – это моя квартира,

Я только в ней самим собой быть мог.

Жалел одних с их жизнью непутёвой,

Других же ненавидел, как умел,

И задавал себе вопросы снова:

Так, где же лицемерия предел

И почему меня не принимаешь

И ты таким, каким я был и есть,

И почему опять не понимаешь,

Где истина в словах, а где лишь лесть?

Но всё до примитива в жизни просто —

Сентиментальность – наших душ болезнь,

Которую мы лечим на погостах,

А я хотел бы вылечиться здесь.

Сказать тебе: прости меня, поэта,

За то, что одиночество – мой дом.

Я вновь один и всё-таки при этом,

Надеюсь на любовь твою потом…

Встану утром, выпью чаю

Сам с собой поговорю,

А потом опять скучаю —

Жду вечернюю зарю.

Вот и ночь уж на исходе

Снова ждать придётся дня,

Так и отпуск твой проходит,

Но, конечно, у меня.

У тебя – другое дело

Тебе некогда скучать,

Ты ведь этого хотела?

Можешь и не отвечать.

Отдохнуть от дел домашних,

Запастись здоровьем впрок

Без забот и дней вчерашних

И домой вернуться в срок…

…У меня другие сроки —

Дни похожи на века,

В прошлом ссоры,

В прошлом склоки,

Да и ты – так далека.

Одиночество – не горе

Даже скука не беда!

Поскучаю и без моря

И без денег как всегда…

Изумрудная трава

Под ногами стелется

И душа опять жива

Даже и не верится.

С пьяной радости уйду

Снова в чисто поле,

Там любовь свою найду

И свою неволю.

Заневолила меня

Рыжая девчонка

Не могу теперь ни дня

Без берёзки тонкой.

У дороги старый клён

Тоже одинокий

И, как я, видать, влюблён,

Нарядился в смокинг.

Тоже ждёт свою любовь

Рыжую такую же.

Может, вместе выпьем вновь,

Вместе потоскуем?

…Лето красное прошло

Порыжели травы.

Нам обоим тяжело —

Выпьем, хоть отравы.

Я потом пойду домой,

От тоски зелёный.

Жаль, что клёна нет со мной.

Трезвый и влюблённый,

Он стоит и ждёт её

Рыжую подругу.

Вот налью себе ещё

И отправлюсь к другу…

Вот и август сорок пятый

Мы отметили, мой друг,

Да и мне было когда-то

Ровно столько. Только вдруг

Вместо лета жизни осень

Прибежит через три дня

И никто уже не спросит

Какой возраст у меня?

Никому не интересен

Я уже давным – давно,

Ни знакомым и ни прессе —

Всем, похоже, всё равно.

Если спросят, я отвечу —

Да, всего-то сорок пять!

И напьюсь с тобой под вечер,

За столом заснув опять.

Чтоб проснуться завтра утром

К сожалению, седым.

А ведь был вчера, как будто,

Хоть и день, но молодым.

Впрочем, дни мои без счёта —

Сколько есть мне, столько есть.

Стариками быть почётно,

Только, видимо, не здесь.

…Потому и промолчу я,

Не поможет даже крик:

Стариком быть не хочу я!

И какой я вам старик?

Почти уже промчалось лето

И снова август за окном

И день рожденья у поэта

И снова дымом и вином

В пустой его квартире пахнет.

И он за праздничным столом

За жизнь свою рюмашку трахнет,

Хотя вино считает злом.

Закурит молча сигарету,

Ну, а потом ещё одну

И снова выпьет за поэта,

Чтобы опять пойти ко дну.

Ему сейчас никто не нужен,

Ни Бог, ни Муза. Он один.

Пока ещё считаясь мужем,

Давно себе он господин.

Давно уже себе он пишет

Ему лишь нужные стихи,

Себе читает и не слышит,

Живя в своей стране глухих.

И превратив свой рай в застенок,

Ждёт новый август у окна,

В надежде вырваться из плена,

Туда, где солнце и жена.

…Где только нет его – поэта,

Пустая рюмка на столе,

Пустая жизнь, пустое лето,

И остальное в пьяной мгле…