Сергей Виноградов - Наследие. Том четвёртый. 2019—2020

И ждавшие Победу каждый вечер

И возвращенье батьки у окна

И до утра горели в окнах свечи

В память о тех, кого взяла война…

Огонь свечей, дающий нам надежду,

Не просто символ Вечного огня —

Он жизни свет.

А смерти, как и прежде,

Для павших там, как не было, и нет.

На свет свечей слетаются их души,

Чтоб вместе с нами в этот скорбный час

Рассвет увидеть, тишину послушать,

Пустить слезу невидимо из глаз.

И тихо удалиться в рай небесный,

Чтоб снова ждать пока ещё живых,

А может быть и бывших неизвестных,

Погибших в это утро рядовых…

– Прости, что не звонил, хотя и рядом был,

Прости, что не искал давно ненужной встречи…

– А я тебя ждала и думала – забыл,

Но не забыла я единственный тот вечер…

– Вот так и жизнь прошла без встреч и без звонков

Хотелось всё забыть. Увы, не получилось…

– А я ещё храню листки твоих стихов

И между строк читать пока не разучилась…

– Такая вот любовь – одна и навсегда,

А, может, просто миг влюблённости наивной…

– И жаль, не повторить той встречи никогда,

Хотя, как знать, была бы

У нас любовь счастливой?..

Вы меня извините, с Вами мы не знакомы?

Почему ж так волнуют меня Ваши глаза?

Этот взгляд навсегда я когда-то запомнил,

Но, увы, ничего Вам тогда не сказал.

Много дней, много лет среди тысяч похожих

Я искал этот взгляд, ошибаясь всегда.

И теперь наконец-то в день обычный погожий

Я увидел и Вас и Ваш взгляд, как тогда.

Хоть и скрыт от меня он в этот раз под вуалью,

Это Вы и я Вас вновь нашёл, наконец.

Ну, а Вы, улыбнувшись, вдруг спросили с печалью,

Почему же не я Вас повёл под венец?

Но теперь слишком поздно лить напрасные слёзы,

Объясняться за то, как я был и исчез…

Пусть не будет, как было, но примите хоть розы,

В благодарность за то, что Вы всё-таки есть!

Ни орденов, ни медалей,

Ни звёзд на погонах – больших

За службу мне так и не дали,

Прожил, слава Богу, без них.

Не хуже других и не лучше

И многих уже пережил,

Седой и беззубый поручик —

Всё, что от судьбы заслужил.

Осталась лишь память – на память,

Чтоб жить было чуть веселей.

И сны – а в них снится упрямо

Какой то советский «старлей».

Но он для меня не прохожий,

Я чувствую, что мне он свой,

Такой на кого-то похожий,

Такой же седой и живой.

Знакомые в снах перегоны…

А, может быть, я – это ты?

Такие же, вроде, погоны

И те же на них три звезды.

Выходит, прожили недаром,

Теперь не разлить нас водой…

– Какой же, поручик, ты старый!

– И ты, вижу, не молодой!

Мы с Вами, милый граф, однофамильцы-

Вы, граф, поручик, я – старший лейтенант,

Но, думаю, что Вы не удивились бы,

Что я, как Вы, был в молодости франт.

Жаль только по балам, как Вы, не ездил,

Я просто в ваше время не попал.

Хоть я и жил, как в детстве Вы, в уезде,

Мой папа был, увы, не генерал.

Но я, как Вы, был тоже за границей

И мне Берлин был домом, Вам – Париж,

Но почему ж мне время ваше снится,

А остаётся с Вами только лишь.

Не зря ж нас общий век объединяет:

В нём жили Вы, и я в нём жил потом.

Но мы, увы, не встретились. Бывает!

Хотя всегда мечтали об одном.

Мечтали об одном и том же доме,

О небе в златоглавых куполах.

Как много, граф, мы с Вами оба помним —

Крах революций, много, много плах…

Не потому ль мы с Вами так похожи,

Вы граф – Шувалов, и я им тоже был,

Не графом пусть – Шуваловым Серёжей

И до сих пор об этом не забыл.

Простите, граф, в друзья не набиваюсь,

И титул Ваш мне вовсе ни к чему.

Я только лишь себя понять стараюсь:

Пусть я ни граф. И всё же, почему?

Но просыпаюсь снова без ответа,

В надежде, что расскажете потом,

А Вы зачем то тем далёким летом

Уснули навсегда здесь под крестом…

Обманом ложь покрыта как туманом

И в том тумане вновь один бреду

И правду среди лжи, среди обмана

И в этот раз навряд ли я найду.

Всё затянуло пеленой забвения,

Что было и что будет, может быть,

И даже те счастливые мгновения,

Которые пытаюсь не забыть.

Но даже в них не нахожу утехи я,

Выходит, и они всё та же ложь.

И прошлые забытые успехи

И прошлые слова, что стоят грош.

И прошлая любовь. И та обманом

Вдруг оказалась, как и всё кругом.

А что осталось? Лишь на сердце раны,