Виктория Травская - Четвёртая осень. Поэтический дневник

Впадающим в благочестивый раж
Витиям верить не прикажешь сердцу.
На каждую назойливую блажь
Я потихоньку закрываю дверцу —

Я оставляю вежливым лицо,
И пресными – заученные речи:
Они моё переднее крыльцо,
Учтиво подготовленное к встрече.

Вы думаете, видите меня,
А это лишь парадные покои,
Сама же я взлетаю на коня
И в даль нетерпеливою рукою

Горячего пускаю скакуна,
Как дерзкий и скептический Онегин…
И слышу за спиною: «Как она
Наивна в неуместной этой неге!»

Ты среди прочих заметен,
Как под страницей печать.
Должен быть кто-то на свете,
С кем хорошо помолчать.

Кто-то настолько отважный,
Чтоб оставаться собой.
Кто-то, которому важен
Ты абсолютно любой.

Тот, кто не дует на воду,
Зная, когда горячо.
Перетасует колоду.
Молча подставит плечо.

Держит в смертельном раздрае
Пульса неровную нить.
Рядом, у самого края,
Сядет с тобой покурить.

Ветром распахнуты двери,
Травы в холодной росе…
Кто-то останется верен,
Если оставили все.

Пространство очертания ломает,
А зависть недоверчива и зла,
За истину тот ракурс принимая,
Что видится из дальнего угла

Осень неуверенно ступает.
В ветхом ридикюле вороша,
Роняет на дорогу, как слепая,
Сотни ради медного гроша —

И падают хрустящие банкноты
Под ноги неразборчивой толпе.
И воробьи на проводах, как ноты
Задумчивой сонаты о судьбе.
10.09.20

Выберешь минуту – напиши мне.
Это медитации сродни:
Скинув каблуки, сидеть в машине,
Глядя на вечерние огни,

Слушая сигналы сообщений,
Складывать их стопкой, словно том
Ревности, прощаний и прощений,
Чтобы перелистывать потом,

Смаковать любимые страницы,
Выдержанным запивать вином…
Это снится. Это просто снится.
Я всего лишь наслаждаюсь сном.

Не читай по линиям ладони:
Как бы ни был меч его остёр,
Редкое пророчество догонит
Этот непоседливый шатёр.

Тетива, натянутая туго,
Делает невидимой стрелу
Нас послали из тугого лука
К цели, не рассчитанной в пылу

Битвы между этими и теми,
Меж которых, проклятые, мы.
Мы другие и всегда не в теме,
В шаге от тюрьмы и от сумы.

И Судьба задумалась об этом
С замершей для росчерка рукой.
Самый тёмный час перед рассветом —
У тебя как раз теперь такой!

Люби меня, не мудрствуя лукаво,
Не жертвуя, не предъявляя права
На жертву в доказательство любви.
Жизнь коротка, и так ли уж нелепо
Быть для кого-то воздухом и хлебом,
Божественным безумием в крови?

Люби меня рассеянной и мрачной,
Рассерженной, разбитой и невзрачной,
Бесхитростно, как я люблю тебя.
Без памяти, без отдыха, без цели
Владеть душою, заключённой в теле —
Владеет только Дьявол, не любя.

Люби меня без тысячи условий,
Не верь наветам, не лови на слове,
Не чахни, как над златом, надо мной.
Мы налегке пришли сюда однажды
И, возвращаясь, Там предстанет каждый
Увенчанным любовию одной.

И был бы ты негром преклонных годов,
Склероз и подагру лелеял —
Тебя уважала б я только за то,
Что суть отделяешь от плевел.

Февраль, я плакать не умею,
По крайней мере, не вовне.
Не потому, что я умнее
И что-то высохло во мне,

Но есть такая передача,
Когда, цепляясь за строку,
Я режу сердце и не плачу,
А кровью тёплою теку,

Которой, кажется, довольно
Для нас обоих иногда.
И наплевать, что это больно,
Раз это кровь, а не вода!

Ты, главное, живи! Ни городу, ни миру
Не погасить твоей кочующей звезды.
Погаснут, отшумев шутихами, кумиры,
А твой усталый свет, не знающий узды,
Меняя на лету созвездия и страны —
Подстрочный перевод с забытых языков —
Диктует письмена, которые не странны
Тому лишь, кто и сам не ведает оков.

Ты, главное, живи, и медленная Лета
Не высадит тебя на дальнем берегу,
Покуда ты не дал искомого ответа,
Покуда я тебя у сердца берегу,
Покуда твою нить наматывают Парки,
Твоим веретеном играя так и сяк…
Я развела костёр в моём осеннем парке,
И надо, чтобы он до срока не иссяк.