Виктория Травская - Четвёртая осень. Поэтический дневник

Мы с ней столкнулись в переходе.
Роняя мелочь в суете,
Я стиснул зубы – был на взводе.
Она была на высоте.

Сплетя лассо из белой нити,
Которую сняла с меня,
Шепнула нежно: извините, —
И растворилась в шуме дня…

Струны мои трогай,
Играй на мне так, чтобы я была
С тобой одно.
Скрипка Господа Бога
Или гитара Дьявола,
Не всё ль равно?

Молниями пальцев
Ты вызываешь бурю,
Буря сметает мрак.
Тени на землю валятся,
Жмутся, пугливо жмурясь —
Музыка им враг.

Музыка вся счастье,
Даже когда больно.
Даже когда стон.
Рви мою душу на части,
Жги мои раны солью,
В явь обрати сон!

Не хвастовства ради —
Старая мужская песня:
Дескать, почти украдена,
Но стала неинтересна.
Мол, бабы и так любят
Такого, блин, разухабистого,
Тонут в моей глуби —
Бабы-то, они ведь жалостливые…
Не ради сомнительной чести
Остаться в чьих-нибудь хрониках
Чтоб радостно перечесть их
Было старому хронику,
Который в углу коптит ещё,
Забытый и молью траченый…

Но ради того подкидыша,
Наивного, одураченного
И брошенного в ненастье
У моего порога.
Оставленного за ненадобностью
На милость Бога.

Молчанье коварная штука.
Оно только ваше, и вы
Его заполняете звуками
Из собственной головы,
Собственными муками
Поседевшей души.
Тогда карандаш в руку —
И успевай пиши!

Молчанье – плохой советчик,
Хоть старый друг.
Ты думаешь, что не вечен
Порочный круг,
Надеешься: рано свечи
И звать попа.
А он тебе: «Человече,
Да ты попал!

Тебя здесь не ждут, братишка!
(Или сестра)
Ты, видимо, выпил лишку
(Или устал),
Распереживался вишь как…
Да брось, любовь!
Не более чем интрижка,
И не буровь!»

…Молчание – твой потатчик
И судия,
Назавтра опять потащится
Готовить яд.
И ежели напортачил —
Испей, Сократ!
Его здесь на все, без сдачи.
Вот так-то, брат.

Беспечная скорлупка в океане,
Где ввысь и вглубь недостижимо дно,
Я состою из тысячи желаний,
Которые сливаются в одно.

Влекомая течением и ветром,
С кормы на корм свою мечту кроша,
От глупых чаек я не жду ответа,
Вода и воздух, тело и душа.

Закат окрашен пурпуром и охрой,
И золотой дорожкой выстлан курс —
А я от бури затаённой глохну
И о несуществующем пекусь.

Но, верно, что бы я ни захотела,
Однажды воплотится до гроша —
Раз всемогущим океаном тела
Играет невесомая душа!

Упал на землю и пророс,
Прошил глубокими корнями.
Сутулый, как большой вопрос,
Залёг печальными тенями

Вокруг ресниц. В мишень зрачков,
В стремительный поток аорты
Ворвался топотом подков
В атаку скачущей когорты,

Непостижимый, как анчар,
За гранью снов, за краем света.
Никто не снимет этих чар
Покуда не найду ответа.

Но мне и это по плечу,
И подводить итоги рано.
Когда мне больно, я молчу,
Чтоб не коснуться свежей раны.

Мне жизни полная луна
Добавила
За счёт тревожных снов.
Теперь без сна
Сама себе пишу я правила,
Но мучает бессилье слов.

Когда б могла,
Я эту жизнь переписала бы,
А так
Коплю дела,
Строчу беспомощные жалобы,
Какой пустяк!

Хочу я сверить
Дебет с кредитом
И дать отчёт.
Не на костре ведь,
Под вой толпы, как жалкой ведьме той —
Хотя печёт! —

Сгореть,
Огнём пылая адовым,
За чей-то грех.
Но впредь
Чтоб радоваться или радовать
Собою всех.

«… Не говорить о том, что между нами».
Да, он умён.
Не называть своими именами
Того, чему не найдено имён.

Хотя, казалось бы, ничто не ново
И вера в сказку призрачно мала,
Но я ложусь с усталым Казановой,
Чья тысяча ночей ещё не истекла.

И то, что представлялось невозможным
Ввиду невероятного конца,
Велит вложить кинжал обратно в ножны,
Узнав, как он сбежал из-под Свинца».