Юрий Каплунов - Шуга

И я в раздумьях о своей судьбе
Однажды всё как есть осмыслив чётко,
По самому большому к жизни счёту
Подам ли руку самому себе?..

Так жили – не просто, не сложно,
Но вот уже к сердцу легла,
Какая лишь к снегу возможна,
Вечерняя полумгла.

Встревоженно медля на склоне
Студёного этого дня,
Вздыхали, дышали в ладони,
В дому не включали огня…

Назавтра колёсный и пеший
Растопчут ожог белизны…
И листьям, опасть не успевшим,
Тогда не опасть до весны.

Речонка радостно летела,
Но с декабрём наедине
Она, звеня, заледенела
До круглых камешков на дне.

Как задохнулась от бессилья,
Под белой тяжестью снегов
Припав на сгорбленные крылья
Теперь ненужных берегов.

И в жизни, разнозвучья полной,
Вдруг не хватило торжества,
Как песни той, что с детства помнил,
А нынче позабыл слова…

Подлесок – настежь; речка, поле.
Остановлюсь, гляжу с холма,
Как жизнь свою на вольной воле
Справляет зимушка-зима.

Мелькнёт, змеясь, позёмка. Следом
Качнётся мёрзлое быльё.
Река – в крутых извивах слепок
Журчанья прежнего её.

За неприютной белизною,
Испятнанною синевой, –
Я помню взгорок в жгучем зное
С кузнечиками и травой.

В траве запуталась клубника.
А в заводи, впадая в ярь,
На блёстку солнечного блика
Со всплеском вымелькнул пескарь.

А вон подростки-непоседы
Сигают кубарем ко дну.
Одежда и велосипеды –
Всё в кучу брошено одну.

Густым июльским цветом кожи,
Счастливой резвостью игры
Они как близнецы похожи –
И неразлучны до поры.

Подальше – ниже по теченью –
Недвижно к удочкам приник,
Накрыт береговою тенью,
Из местных жителей старик.

Его неразличимы годы.
Ему от камушка видней
В излуке ближней огороды
С подсолнухами вдоль плетней.

К сараям сложены поленья, –
Запасы перечтёт зима.
И триста лет стоят без тленья
Из бурых лиственниц дома.

…Зима теперь в зените самом
И обжита давно с умом
В две долгих улицы селом –
С навозом конским, следом санным,
С дымком печным и духом банным
И с пимокатным ремеслом.

Мороз. Не затевают драки,
Подрагивают без конца
Две неприкаянных собаки
У магазинного крыльца.

Морозы строгие в привычке.
В полях размётаны стога,
И к сену зимник – как в кавычки
Из лета взятая строка.

Просыпается народ:
Свет – сквозь тюли и гардины;
На будильниках единый
Установлен был завод.

Жмёт мороз, крепчают льды.
Начинаем день с разбегу,
По новёхонькому снегу
Напечатаны следы.

Предрассветный час – родной.
Воротник подняв от вьюги,
Узнаём себя друг в друге
По дороге к проходной.

Наизусть, издалека
Та дорога без запинки
Все проталинки-тропинки
Собирает, как река.

Время – делу быть. И вот –
Итээровский, рабочий,
Юный, дедовский и отчий,
На исходе зимней ночи
Просыпается завод.

На Урале жарче, чем на юге,
В августе и сентябре тем паче.
В январе – когда лютуют вьюги…
Приезжайте, убедитесь: жарче.

Встретим вас, южане, мы сердечно.
Привозите груши – не бесплатно.
Заходите прямо к нам в кузнечный,
К нам в литейный или к нам в прокатный.

С вами не сравнимся мы загаром,
О житье на юге посудачим,
Об уральском стаже, что недаром
Так и называется – горячим.

Да, рубахи горячи от пота!..
Тёплый юг прекрасен, я не спорю.
Поостыть от огненной работы
Заводчане улетают к морю.

Когда прибой коснётся слуха,
Проснусь и к морю побегу,
Увижу: белая старуха
Опять сидит на берегу.

Быть может, у неё бессонница,
С утра пустынен пляж зато.
От припекающего солнца
Прикрылась выцветшим зонтом.

Всё смотрит на море, немая,
Ему от старости сродни.
Их языка не понимая,
Я слышу: говорят они…

Всё смотрит на море, поглубже
Колени кутает в песок.
В оранжевой авоське груши
Ей принесёт внучонок в срок.