Дмитрий Гавриленко - Над солнцем яркокрылым. Венки сонетов

Ни пуха ни пера друзьям Пегаса!
Хорош очаг, навеявший тепло
В домашнем, нежном, сказочном плену.

Невидимое пламя не погасло:
Поэт и мыслил, и смотрел светло,
Очаровав и новь, и старину.

Очаровав и новь, и старину,
Блеснул своею честью и свободой.
Зажёг свечу ярчайшую одну
И вместе с ней воспламенился одой.

Державин там. Державин восхищён.
Звучит везде: «Мы близимся к началу…».
Опять, как встарь, благословляет он
И отрока, и замершую залу.

А мы сейчас восхищены с тобой,
Страна моя, кудрявым крепышом:
Поэзия – твоей земли основа.

Как он поднялся над большой толпой,
Решительно к бессмертию пришёл,
О Русь, взгляни попристальнее снова.

О Русь, взгляни попристальнее снова
На главного героя и борца.
Как свежий век, так яркая обнова,
Кипучие сужденья без конца.

Опять о нём, о Пушкине – и ново,
И горячо, от сердца, от сосца.
Земного счастья где она, подкова?
В Михайловском не видно ли с крыльца?

И вроде бы поэт заходит в гости
К себе, в знакомый мягкий кабинет,
В котором притаилось торжество.

Он замер здесь, как будто на погосте,
И кажется, что посмотрел в лорнет
На дивный свет наследства своего.

На дивный свет наследства своего
Глядит страна усталая, больная.
Она в очках не видит никого,
На память необычный облик зная.

Хранит арапский профиль оттого,
Что в нём, дыша, душа живет родная,
Её убожество и божество, —
О славных, мощных предках вспоминая.

Нам всем читать и не перечитать
И ветхие, и вещие страницы,
С которых раздаётся трубный глас.

О мудрость ёмких пушкинских цитат!
Они у нас в руках, его синицы,
Пока источник давний не погас.

Пока источник давний не погас,
Пока величие поэта с нами,
Мы разберёмся с будущим сейчас,
Поленья расчихвостив колунами.

Надёжен у поэзии каркас,
Устойчив под житейскими волнами,
Прекрасен без особенных прикрас.
Коль нет в печи огня, душа вольна ли?

Слизнет огонь хулу клеветников
И похвалу завистников-котов,
Стащивших весь кукан у рыболова.

Среди холодных, чистых родников
И непрозрачный напоить готов —
Вот скрытый смысл у пушкинского слова.

Вот скрытый смысл у пушкинского слова,
Но он – увы! – доступен не для всех.
Глаза, исполненные духа злого,
Насупясь, видят озорство и смех.

Не слышат уши радостного зова
Природы милой, закопавшись в мех.
Поэт откроет главный лик былого
В конце тысячелетья без помех.

Прислушайтесь, провидцы и пророки:
Вещает и провидец, и пророк
С кудрявой золотою головой.

Теперь, когда все на исходе сроки,
Для нас берёг вперёдсмотрящий рок
Заветный лад, запретный клад живой.

Заветный лад, запретный клад живой —
Последнее сокровище, святыня.
Припорошив его своей листвой,
Хранит не африканская пустыня.

Ведь ночью раздаётся волчий вой,
И кровь заворожённо в жилах стынет:
Копают здесь лопатой не впервой,
Вокруг мерцают головы на тыне.

Работайте! игра да стоит свеч!
И если не погибнете с позором,
Заплатит щедро золотой Парнас.

Взмывая вверх с его могучих плеч,
Поэт прославленный кружит дозором —
Он вовремя спасёт, разбудит нас.

Он вовремя спасёт, разбудит нас,
Поддержит и душевно, и духовно.
Его глаза, сверкая, как атлас,
Со мною говорят немногословно.

Задумчивость, и дерзость, и экстаз,
И преданность семье стезёю ровной
Живут в зрачках совсем не напоказ,
Не на картине прелести условной.

Отточен ум, полупрозрачен взор,
И чётко вижу я издалека
Лицейские, им пройденные классы.

Растёт разъединяющий простор,
А Пушкин остаётся на века
Темноволосый, шустрый, ясноглазый.

Темноволосый, шустрый, ясноглазый
Поэт, возвысивший свою страну,
Рассыпал чудо-строчки, как алмазы,
На всю её большую глубину.

Роман в стихах, и сказок лик чумазый,
И честь семьи, и лирики волну
Он защитил, как лучшие наказы,
Очаровав и новь, и старину.