Маркус Дольчин - Хороводы смерти

Я тебе никогда всех цветов не дарил,
Как студент, был тогда беззаботным.
Ты за это меня всей душой не кори,
Ведь делил там учёбу с работой.

Смерть всегда полыхнёт величайшей из бед,
Встанем мы в карауле почётном.
В гроб к тебе положу свой прощальный букет.
Извини, их число стало чётным.

Почил статист второго плана —
проститься поздно собрались.
С работы не сорваться рано —
советская крепила жизнь!

Вели беседы обо всём,
беспечно лясы расточили.
В театре всяк играл с огнём —
покойника чуть не забыли.

Для жизни каждый словно зять.
На сцене ж не найти простого,
но всех надгробных не сказать.
Ведущему давали слово:

«Такой актёр – приятно слушать.
Его воспитывала знать!
Раз молвил он, что дали кушать,
так все в буфет сбежали жрать!»

Разбивалась душа о твердь,
унесясь из небесной глади.
А вчера приходила смерть,
по головке холодным гладя.

Разговоры вела за жизнь,
возлежа на краю дивана,
говорила: «Малыш, держись!
Уходить в беспредельность рано!»

Вспоминала плохое всё,
что заботы душевные дало,
предложив каланхоэ сок,
чтоб меня не манили дали.

Убеждала, что свет – пустяк
и во тьме содержанья густо,
а забота о нём пуста,
словно выключил кто-то люстру.

«Он потухнет когда-нибудь» —
рассуждала в тиши, без солнца,
положив мне ладонь на грудь
ощутила, что сердце бьётся.

Я сказал: «Не готов сейчас —
мимо жизнь пробежала снова:
не успел написать рассказ,
где о Вечном замолвил слово».

Я сказал, что финал простой
у наследственной круговерти…
Та сказала: «Тогда постой
разговоры вести о смерти.

Если можешь, меня прости,
Приходить – неделимо право,
чтобы тьмою в глаза вползти».
И ушла, подмигнув лукаво.

Всё плохо стало!? Не любим?!
И все надежды пали разом?
О, в этот миг себя корим,
что не помог бесспорный разум.

Ведь через это все прошли,
но ты один из тех, немногих,
кто в мыслях сумрачных залип,
не видя пред собой дороги.

И в данный час неправовой
ведёшь себя на суд басманный,
где встав с повинной головой,
творишь процесс самообманом.

Себе присяжный и судья
в сознании, где давят стены.
А может, правда, ты – маньяк,
коль из тебя палач отменный,

что сам себя решил казнить?!
Один вопрос: за что позволишь
впредь уничтожить жизни нить?
Избрал ты путь плачевной доли?

Уже не веришь ни во что?
Бессмертие души не ценишь?
Расстаться с миром ты готов?
Так выпусти Жнеца на сцену!

Смотри: он вечный ростовщик,
что плату собирает сразу.
(Заимодавцы – зла клещи,
подобны Голлуму из сказок).

Без пользы ты отдашь процент,
который мог себе оставить.
Поймёшь ведь в скорбный свой момент,
что смерть не стоит ценных ставок.

Взгляни, она не убежит,
взвесь «за» и «против» так серьезно:
в последний миг захочешь жить,
но будет, милый, слишком поздно.

Стоишь безмолвно пред чертой
с решением вполне созревшим?!
Не убедил? Да чёрт с тобой —
одним придурком станет меньше.

«Наша одна мечта, одно желание – не быть».
«Голос оттуда» А. И. Куприн.

Вопрос: а что же за чертой,
где нет цветов и песни?
Быть может вечное ничто
нас встретит в неизвестном?

Когда-то людям Бог сиял,
но время шло, сегодня
волнует суть небытия,
где будет, что угодно.

Пришел бы Бог и дал ответ
на этот пункт, чтобы спалось
спокойно, начертал завет,
где б всё простым казалось.

Мы ж предоставлены себе —
свидетелей не стало.
И мчим, как скорый, по судьбе,
куда уводят шпалы.

Ведь труп тот свет не огласит,
но всё же интересно,
что нам загробный мир сулит —
тревожит неизвестность.

Теперь вокруг в глазах рябит
от трастовых конфессий.
Они с высот своих орбит
не то ещё отвесят.

Морочат голову порой
сансарой, адом, раем.
Но что увидим за чертой,
когда туда сыграем?

И есть глаза-то у души?
И есть душа сама-то?!
Когда с ответом поспешим,
жизнь обернётся адом.