Александр Косачев - Сто ночей меланхолии. Стихи

твое одиночество.

Бесконечный бардак твоих мыслей,

неуютный такой образ всей жизни,

непонимание, чего тебе хочется,

спаси, небо, нас от одиночества.

Это просто такое,

непонятное, эгоистичное, злое,

пожирает оно без разбора,

чудовище из подохшего моря.

Одиноодинокое,

с потрескавшимся боком оно,

с залихватским хипстер-пробором,

чудовище из подохшего моря.

Оно просто такое,

ни для чего, вот и все.

И всегда ложится с отбоем —

чудовище из подохшего моря.

Отсекайся.

У меня тут разлук ветра,

и тебя унесло с остальными.

Отсекайся.

Я себя еще никогда

не чувствовал настолько счастливым.

Отсекайся.

Как ты, кто ты и где —

знать не хочу и не знаю.

Ты можешь забрать с собой всех —

я по ним давно не скучаю.

Отсекайся.

Ты, ты и ты —

всем скопом давайте на выход.

Отсекайтесь.

Когда я один,

так хорошо и так тихо.

Хоть смейся, хоть плачь от тоски —

лучше, понятно, не будет.

Я прошлое рву на куски —

я лучшее сумею придумать.

Хоть смейся, хоть плачь – а чего?

Что ни оставь, то впустую.

Я снова стою у метро,

но она не идет ни в какую.

Посмейся, поплачь и вперед —

на улицы двигать пространство.

Из прошлого вырван кусок

безвозвратно ушедшего счастья.

последнее,

да, последнее мое ощущение,

мое желание не пытаться,

больше не стоять у метро под дождем,

не проситься,

так унизительно, боже,

эта кровь никогда не уймется,

а так надо не стать,

так надо не здесь, не сейчас,

так мучительно и не нужно,

нужнее было бы и не быть,

и это последнее,

да, это последнее мое ощущение.

просто подняться бы нам

просто подняться сейчас

просто увидеть бы нам

этот последний рассвет

просто подняться бы нам

просто подняться сейчас

просто увидеть бы нам

этот последний, но нет

увидеть рассвет

в этот самый момент

увидеть рассвет

которого нет

просто подняться бы нам

просто подняться сейчас

просто увидеть бы нам

этот последний рассвет

Я все это уже переживал,

и ничего никогда не изменится.

За провалом будет снова провал,

и снова обманывать будут изменницы.

Я все это уже переживал,

и ничего никогда не меняется.

Они приходят не навсегда,

ведь они всегда снова влюбляются.

Но ты представь:

я постарел —

в свои неполные тридцать.

И уже (и уже!)

ничего не успел,

хотя не вчера я на свет появился.

И ты представь:

я теперь не кричу —

не пытаюсь даже стараться.

Что ни делай,

уже не вернуть

мои воспетые в песне семнадцать.

И ты представь:

я напрочь забыл —

как не спать до последнего часа.

Студент и солдат —

это был,

а стал – покупатель у кассы.

Успокоился голос и стих —

как это все надоело.

Кто-то поет про других,

мне до себя-то нет дела.

Успокоился голос и сел —

ничего, что еще слишком рано.

Кто-то за ЗОЖ и за сквер,

а я падаю в синюю яму.

Успокоился голос и пусть —

таких еще много-премного.

Кто-то сказал: «Наплюй и забудь»,

но я помню

до последнего

слова.

На растраченных мыслях

и впустую пропавших словах

строю текст, из которого вышли

все, кто хоть как-то стоял на ногах.

На слабых и порванных струнах

и поколением Y забытых битах

я держу ритм доброго друга,

что опять потерялся в мечтах.

На всем безнадежном, печальном

и таком, что всегда невпопад,

ставлю метку: «Ничего не случайно»,

я все еще тут и этому рад.

мы останемся сейчас

Плывет по небу теплоход

И город за собой зовет,

Но город не идет,

Он просится назад.

Течет река над головой,

И город моется водой,

Он кажется совсем большой,

Но только не для нас.

Плывет по небу теплоход,

Вот-вот уйдет за горизонт,

Но все когда-нибудь пройдет,

Лишь мы останемся сейчас.

То море я выдумал сам,

чтобы просто его подарить.

Как всегда – пустой мой карман,

и настоящее море мне не купить.

Теперь на том море пора —

самый жаркий уральский июнь.

Но ты выбираешь сама

путевку на турецкий маршрут.

То море я выдумал так,

невзначай, на случайное «вдруг»: