Вячеслав Евдокимов: Первая и негасимая

Но всех пугала видом,
Подвержена обидам,
Ведь гнали все подряд…
Вот и суровый взгляд

Повсюду был их хлёсткий,
Презрительный и броский,
Что наводил вон страх…
Вот и была в бегах!

Кто ел же сласть однажды,
Тот не скрывал ввек жажды
У пиршества быть вновь.
– А ну, рецепт готовь, —

Сама себе сказала, —
Ведь не люба опала,
Когда насел весь мир, —
Хочу, чтоб вновь был пир!

Достойно бы питаться,
Была бы снова цаца,
Почётная вновь знать
И благ имела б кладь.

Нельзя соваться лично,
Хоть мне и не привычно,
Чтоб блага все иметь,
Побоев будет плеть!

Знать, благ достать работа
Пусть ляжет на кого‐то,
Я ж буду в стороне,
Вот радость будет мне!

Да вон же Воробьишко,
Нахальное умишко!
Прижучить только надо,
Вот будет мне отрада.

Явившись тихой сапой,
Его схватила лапой
И устрашила так,
Что он уже никак

Не мог вон отвертеться —
Так испугалось сердце —
Согласье дал служить
Во всю вон труса прыть!

Ведь жизнь всего дороже,
Терять её негоже:
– Клянусь служить вовек,
Пока мир не померк,

Как ты мне приказала,
Еды тебе немало
Я буду приносить
Во всю свою‐то прыть!

Ведь у всего я мира
Известен как проныра,
Нахален через край,
Урвать чтоб каравай

Благ всех‐то ротозеев,
От благ их вон отсеяв,
Стремительно удрав!
Бесчестный вечно нрав,

Азарт в глазах нахальных,
Хоть числюсь ввек в опальных
За свой всегдашний грех,
Живу за счёт что всех.

Я юркий, резвый, смелый,
Ввек хапать скороспелый,
В законе я ведь вор.
Вон видишь Птичий двор?

Еды на нём – раздолье!
Твоё, знать, то застолье,
Довольна будешь ты
Без всякой суеты,

Найти чтоб пропитанье,
Исчезнет в том старанье,
Твой труд – разинуть рот
Лишь, сласть в него войдёт

Сама моим стараньем,
К тебе с всем величаньем
Её засуну сам,
Подвластный парусам.

Тебе вот и житуха,
Жизнь мягче будет пуха,
Лишь будешь возлежать,
А вкруг‐то благодать…

– Раз сказано, то делай!
И тот с потугой смелой
На Птичий двор летит,
Отменно боевит!

Меж ног спешит Индюшек,
Гусей и Кур‐несушек,
Цесарок, Уток тож,
На Двор свободно вхож,

Ведь нет ему забора,
Еду хватает скоро
И с ней летит вон прочь
Во всю нахальства мочь!

И в рот кладёт Вороне,
В блаженном та вся стоне…
Владыка из Владык.
А он же напрямик

Летит за пищей снова!
Вороне то обнова,
Её сияет лик,
Ум мудростью велик,

Что мог придумать это,
Душа вот сим согрета…
– Мне, Воробей, таскай,
Стараясь через край,

Еду, чтоб быть мне сытой,
А то вмиг будешь битый,
И Смерть нагрянет враз…
Мой в том суров наказ.

И Воробей старался,
Являя в деле аса.
У Птиц и таял корм
Да без усушки норм,

Еды уж не хватало,
Вот худоба немало
Взяла их телеса,
Померкла их краса…

Хозяин ошарашен:
– Почто вид Птиц так страшен,
Еды хоть вдоволь им?
Вопросом сим палим,

Он впал с того в унынье…
– Найти ответ же ныне!
Как в прорву, корм летит,
А Птицы тощий вид…

Не воровство ли это?
Ведь честь моя задета,
Ох, будет всех падёж,
Знать, бизнес не хорош…

Вмиг сгинет сразу дело.
Душа же не хотела,
Доходный бум ведь был,
Отрадный, всем‐то мил.

А Птица в подозренье
Вон пала вся в мгновенье,
Мол, кто‐то больше съел,
Кто жадностью был смел…

Вот и разлад в их стане,
Настрой всех, как в тумане…
Но голод‐то у них
С того совсем не стих,

А был лишь подзадорен,
Им не досталось зёрен
Совсем ведь никому.
Галдели потому…

Но выявить причину,
Узнать беды картину
Никто так и не смог,
Решили: «Злобный рок

Еду крал незаметно,
Вот всем и не приветно…»
– Хозяин, корма дай,
Грядёт погибель стай.

Скорбит уже Хохлатка:
– Последняя ведь кладка
Яйца лишь одного
С питания сего…

Насиживает нежно,
Заботясь всё безбрежно,
Цыплёнка чтоб родить
В любезнейшую прыть,