Денис Опякин - А в доме кто-то есть, хоть никого нет дома (сборник)

Разговор оборвался.

Лукич встал и, не попрощавшись, побрел в сторону рынка.

Я посидел еще какое-то время, купил в киоске «Комсомолку» и пошел на работу. Шел в офис, а пришел домой. Эх, Лукич! Лукич!

А была ли встреча? Быть может, я и не выходил с утра из дома? Тогда кто купил газету? И почему в комнате так пахнет ливерной колбасой? Пахнет, как в детстве. К чему бы это?..

2–5 августа 2013, г. Архангельск

Есть такие удивительные рассказчики, которые пропьют весь вечер, завалятся спать, а потом уже под утро, когда остальные только ложатся, вдруг вскакивают и начинают нести такую хр. нь, от которой мороз по коже.

Вспоминается мне одна история.

Собрались мы года два назад с ребятами на рыбалку.

Во дворе ко мне подошёл Мишка, друг брата, и предупредил:

– На озере языком не мели. С нами один мужик поедет из органов. Димкин дядя.

Ладно, думаю. Из органов – это даже неплохо.

Ближе к вечеру доехали до места. Развели костёр. Выпили.

Мужик вырубился.

Сидели. Трепались.

Вдруг мужик резко оживает и, подсаживаясь к костру, говорит:

– А вот вам, ребятки, ещё случай. Приезжает в Назрань токарь из Самары. Селится в «Ассе» [17]. Днём пропадает на заводе в Малгобеке. Вечером возвращается и идёт в город. Заходит в магазины, на рынок, откровенно засматривается на местных женщин. Тот, кто был в Назрани, от этой наглости просто обалдевает. Человек в клетчатых шортах и в футболке «Скажи терроризму нет!» ищет, где бы подстричься. Да появись ты – вокруг уже перешёптываются. Ещё минута – и уважаемые решают, сразу тебя зарезать или подождать до вечера. Но вот какой случай. Токаря почему-то никто не трогает. День проходит, второй. Что такое? На третий он уже ориентируется на местности и на работу ходит пешком. Спецслужбы в смятении. Первые думают на вторых, вторые – на первых. Третьи пока держатся в стороне, но с опаской поглядывают на четвёртых. А так называемым ваххабитам и местным жителям всё равно. Да пошли вы все! Не хотят они убивать токаря.

Командировка токаря подошла к концу. Выдался на редкость ясный денёк. Он встал, умылся, не торопясь собрал вещи, присел на дорожку, вышел в холл, попрощался. Если бы не оставил в тумбочке зубную пасту – о нём бы даже не вспомнили. Прошёл центр по главной улице и побрёл в сторону «Черменского круга».

Минут за сорок дошёл до поста, где его уже ждали.

Весть о бравом токаре облетела всю Ингушетию и потихоньку начала обрастать легендами. То его видели скачущим в горах на диком жеребце, то играющим с местными мальчишками в футбол.

Как себя с ним вести? Что делать? Никто не знает. Может, это Солженицын воскресший. Может, президент будущий. Поди разбери.

Пост. Человек в форме:

– Паспорт, пожалуйста.

– Да, конечно.

– Иван Кузьмич, как же вас в Ингушетию-то занесло?

– Ребята подкинули. Сами в Грозном остались, а я в Назрань махнул.

– Чем занимались?

– Работал.

– Где?

– На нефтеперерабатывающем заводе.

– Снимали комнату или?..

– В «Ассе» остановился. Очень уютная гостиница. Рекомендую.

– Да уж. А в рюкзаке что?

– Две пары чистого белья, одна грязного и сувениры.

На поясе человека в форме нервно задребезжала рация.

– Извините, одну минуту, – сказал он токарю.

– Ничего страшного, – ответил тот.

Человек в форме отходит в сторону.

Голос из рации:

– Слушайте меня внимательно, лейтенант.

– Кто это?

– Не задавайте лишних вопросов. Этот человек не должен покинуть республику. Вы слышите меня? Не должен.

– Почему?

– Вы не понимаете?

– Нет.

– Тогда ответьте мне на один вопрос. Сколько наших погибло вчера в Кара-булаке?

– Пятеро.

– Правильно.

– И что?

– Подумайте.

– Не понимаю вас.

– Откуда этот слесарь?

– Из Самары.

– Сколько он жил в Ингушетии?

– Не знаю.

– Две недели.

– И что?

– Ничего.

– Представьте себе, что он добрался до своего родного города и за рюмкой «чая» рассказывает о своих похождениях друзьям и знакомым. Те в свою очередь рассказывают своим знакомым и… пошло-поехало.

– Не понимаю.

– Тогда вы дебил, лейтенант. Конец связи.

Система дала сбой.

Рассказчик нервно облизал губы, его руки тряслись.

– Вот такая история, ребятки. Вот такая история.

И снова заваливается спать.

И всё вроде бы ничего, но почему-то уже не спалось.

Май 2010 года