Павел Демидов - Куплеты на чёрный день

Она молчит, и я молчу.
Она жует коврижку с маком.
Кефир подлил, зажег свечу.
Кефир так нравится собакам.

Я за ножом ее слежу,
За поглощеньем чебурека.
Собака ест, а я сижу
В нелепой позе человека.

Зимой замерзнет черствый хлеб.
(Он твердым был, теперь окреп.)
И воробья кормить придется,
Хлеб размочив в стакане солнца.

Все уснули, Бог молчит,
Лунный чуб в окне торчит
И другие местные
Телеса небесные.

Ветка это или зверь?
Нет, спасибо, ты проверь.
Шелушится кожица,
Тело ночи множится,

Обрастает стенами,
Снами темно-серыми,
Углами между этими
Расставленными сетями.

На кроватях без перил
Спят Тамара и Кирилл.
Человеческий комок
Без доспехa, без чулок.
Локти, уши, пальцы, рты…
Я уснул, усни и ты.

Неудобный, как парусник под матрасом,
Портовый город торгует квасом
И расширяет свое влияние,
Из морских продуктов прессуя здания.

А я, мечтатель второго ранга,
Отбившись от основного фланга,
Лежу на песке, и портовый город
С морем (обо мне ли?) на кухне спорят.

На свет понизился тариф,
И вот вода спешит в залив,
И лодочка выходит в свет,
Которого дешевле нет.

Тариф понизился! Ура!
На солнце смотрит детвора,
Но свет не теребит зрачка
Коробкой по цене пучка.

На брата зуб не точит брат,
Пока доступен киловатт.
Со скидкой мы идем в кровать —
Дешевле падать и вставать.

Но где-то там, в кромешной темени,
Где ни пространства нет, ни времени,
Где следопыт не наследит —
Не пущен свет, не дан кредит.

Почти бесплатная заря
Не освещает те края.
Там анти-ты и анти-я
И темная материя!

Лес растет под тупым углом,
Через каждый метр – сквозной проем,
Через каждую милю стоит грибник,
По краям – собиратели земляник.

Шишка падает точно в десять.
Неслышно. Некому шишку взвесить.
Сурок суетится до полвторого,
Ровно в четыре мычит корова.

В пять на поляну выходит дева,
Слегка заваливаясь налево.
И, может быть, это такая сказка,
Но из ее носа течет замазка.

В пять пятнадцать и в полвосьмого
Лес сгорает и вырастает снова.

В одном окне продолжается бой
Людей за братство и между собой,
А в другом – рабочий и тетка в люльке
Палкой отколупывают сосульки.
Сосульки срочно идут на снижение,
Как оружие массового поражения.
Рабочий смеется, а тетка нет.
У тетки серьезный менталитет.
Взрывы здесь, а там потасовка.
Словом – зимняя зарисовка.

Мой экран был плоским, твой – широким.
Был я человеком недалеким,
Ты же проникала во все сферы,
Приводила доводы/примеры.

Я хотел на глупость отвлекаться,
У реки по камням спотыкаться.
Ты меня, спасибо, приструнила,
Мой предохранитель заменила.

Я к тебе прирос диагональю,
Прикипел сердечною спиралью.
Мы почти слились в одно сиянье,
Массу разделив на расстоянье.

Извини за качество сигнала —
Звук пропал у твоего канала,
Наши не совпали измеренья,
Разошлись пути и точки зренья.

Тишиной закончилось сраженье.
Звук пропал. За ним – изображенье.

Идет волна, за ней другая.
Я, за движеньем наблюдая,
Уснул, проснулся – что такое?
Одно идет, за ним другое.

Я быстро на ноги вскочил,
Себя на камне различил,
Приладил клюв, перо к плечу —
Волна идет, а я лечу.

Ты включён, и я включён.
Я включаться обречен.
Я сигнал, и ты сигнал.
Твой сигнал меня догнал.
Я нажму, и ты нажмешь.
До предела заведешь.
Ты приемник, я прием.
Он при мне, а я при нем.
Ты прикручен, я прибит.
Нас ничто не примирит.
Да поможет нам дисплей
Доброй матрицы моей!

Ты бродягой меня не кори,
Ты сама с пешеходом внутри.
Чем тебя так влекут алтари?
Что ты спрятала там, Розмари?