Тихон Чурилин - Стихотворения и поэмы. Том 2. Неизданное при жизни

Но, но, но, но! Ттру, тпру <���тпрушки>
Груда пьяная в пирушке
Цок, цок, цок! Поехали топиться
Эхх, да на шею шашка не ложится!
Белая да сдобная полковичья
Пешая, не конная, от ней <���нрзб.>
Вот вам за Чапаева! – и с мужем пошутили
Сначала бывали, а после в дых побили.
Гей, не орава, – красная дивизия,
Эй да как вправь стреллла, подивиться.
Эхха! постреляла в село это, в белое.
Эка – да как борются наши олелые!

Ой, закупался Чапаев наш в Урале
Эхх да и тело в <���нрзб.> не забрали.

Эй, товарищ Фурманов, что всё пишешь?
Эй, товарищ Фурманов, что так дышишь?

Ты не злись ка на меня на коммандера,
Подтянись ка, подтянись для примера!

Ты не жалься, ты не жалься часом, Фрунзе на меня.
– У меня не уживёшься ты и дня!

Эх, давай ка гульнём на врагов мы,
Постреляем мы тогда по другому

Ну а в битве, бывает, тоже всяко ж
Ну герой ты герой, это як же!

Только днями не пиши, не пиши ты!
Сапоги же у тебя плохо сшиты.

Вот, гляди, разуюсь, – во! портянки
Из опойки сапог, иностранка!

Эй товарищ, эй товарищ, комиссар наш —
Нет тебя в политграмоте краше

Эх, ты, Фурманов наш, <���нрзб.>
Больно хлипок в себе! от несчастья.

Горел, пылал асфальт московский
– Эхх, сророру ты, сророру – ты, сророру ты, срору ты!

Эхх, чень-брень, чень-брень, чень-брень – круто!
Горел, пылал июль московский

И поливали
И в полный валик
Фонограф грозный пел в эмали.

Эй, охнем, ахнем, стукнем, брякнем.
Эй, джжы – зы, джжы-зы, пилы крякнем

Эхх, пел, кипел наш строй московский

Эй, ухнем, ухнем, камень вдавим!

Эй, камень, камень – город новый!
Москва, Москва, Москва здорово!

Октябрь, сам в явь входил
Сад ударным гимном.

Широкие асфальты
И – белые огни!
А белое – как звал ты
В гражданской трудодни?

Всё бело, бело, бело
– Денно, денно, деннно!
То пятилетки дело
Труда-борьбы вино!

Садовая, Садовая —
Ты содовой шипишь!
То молодицы новой, и я!
– Москвы – как кровь шипишь!

Авто с мукою хлебной
Мука, мука – а-ч а – аааа!!!
Пилюлями целебными
В рот катятся с утра-а!

Всё белое, всё чистое
Сверкает и горит
Аристовая истого
Москва старья горит.

И планетарий плавает
В белёсой тишине,
А утро светлой лавою
Кипит шипит во мне.

Поют гудки, гудение
Их ласково ворча
И солнце в спуде метится
С пять точек кипяча.

Мы строимся, мы заримся