Тихон Чурилин - Стихотворения и поэмы. Том 2. Неизданное при жизни

А губы мои не в кармине,
Бай, Ганс, стыдно не спать детине!

Милый Берлин
Чистый ад

В очередь – жди свой мармелад
В очередь – жди свой мармелад.

Бай, Ганс, – скоро оденешь <���нрзб.>
Бай, Ганс, – скоро пойдём на штурм

Милый Берлин
Трашно бурлит.

Бай, Ганс – скоро ты <���нрзб.> будешь влит.
Бай, Ганс – скоро Рот Фронт! взорлит.

У них – отара. У нас – гурт.
У нас гармонь, гитара.
У них домра, зурна, какие, э! гяур.
«Тым – тым, тым – тым»

– На домре, тонко.
Из трубки дюбека дым
И голос, звонко:

«Киргиз, киргиз,
Ты сорок котловин видевший. Киргиз, киргиз,
У сорока берёз в крови лежавший И всё – живой!

Улан – улан – улан те песню взвоет.
– У! У У!! Ай! ой! ой! —
Ты не убит, ты белым ранен вдвое!

Саан, Саан,
От чёрной крови очень-очень жидкий.
Овца, баран
В лучах на травке сидят очень мирные.

Ты пил пиал,
Саан-пиал, э! с кровью очень чёрной!
Гражданский бой ты знал
В Буамском ветре, чёрном.

Санташ, Санташ,
Всё тише, тише – тш!. тшш.! тише.
И Хан Э! Тенгри наш

Росой свой холод к нам рончеит лише.
«У! У! бай, бай, бай».

Поёт бий – бая.
В шерне поёт бий бая
«Ай, аийя!!…»

Колюз кончил?
Колюз кончай Э! Спи, спи, спи ты.
Колюз – дел хотел кончить
Манап-монап сердитый.

Айдате!
Аудате!

Не быть киргизом по адате.
Эй. Эй, КАССР, байбиче наш!
Эй, эй, мы у тебя за пазухой спляшем:

– У танец чебана всем колюзом.
Э! дуй, сонташ, жарый на морозе!!

Айдате!
Айдате!

Не быть не быть нам по адате!
Эй!
Эй!
Эй!
Айдате!
Аман, Аман, КАССР – своим адатом!!!

Хать! Ддда! Хать! Ддда!
А да-да-да-да-да! да!
На железном на лугу
Потерял кузнец дуду.
– Хать!
Ба.
Хдехать,
Ба!
И дихать
Не судьба.
Ббба! Спи. Сын,
Сп-а-ать!

Подарю ту кувшин
Будешь воду пить
Ни с левши, ни с правши
В жисти надо быть.

А да-да-да-да-да-да!!
Будут петь тебе гуда,
Будут гукать города,
Что же? Ты сюда, аль туда?
Выйдешь, песню порыдать?

Ххать! Ддда. Ххать! Ддда.
Спать когда, спать когда?
Ддда.
Хххать!
Ддда.
Ххать!

И дыхыть не судьба.
Спать. Бай.

А да-да-да-да-да-да!
Ой, подвоет те гуда,
Ой, освоят ту, губан,
Города-д, города-д!!

А ду-ду-ду-ду-ду-ду!
Потерял кузнец дуду
К своему, сказать, стыду,
– В этом, нынешнем году.

Что ж? Сыграть не на чём?
Спи. Спи. Спи. Молчи.
Что же? Умирать зря-почём?
Ббба! – живём кузнецы!

Эххх, лежи тут без народа,
Эххх, говори, да сам с собой.
Эххх, долби киркой породу,
Эххх, забой, забой, забой!!!

Эх, пою тебе я, шахта,
Мамка чёрная твоя.
От меня родился, ах ты!
Ртом цынготным взвою я.

– Эххх, взвою я!!
Эххх, двое – ты, я.

– «Д, шахта, – бай меня!»
Тую, тую, тую. Раз, раз, раз.

Эххх!! ветер, убирайсь!
Тую

– Так.
Тую
– Так.
Так.
Эй, лежи тут без народа,
Да стучи в мою породу
Шахта – я, ты – без дня,
Плахта дыбом у меня!
Тую
– Так.
Тую
– Так.
Раз,
Раз,
Раз!

Эй, лежи тут, безобраз!

Двадцать пять китайских коммунистов —
Двадцать пять, да! двадцать пять, да, двадцать пять!
Все висят на ночи, как манисто,
Чёрно-синие и голые до пят.

– Двадцать пять, да! двадцать пять, да! двадцать пять.
Ма-ли, женщина, качаясь, даспевает,
Чёрно-синяя и голая, до пят
И над нею ворон распевает

Песню, хриплую и страшную до пят
Это гроздь китайских коммунистов
Двадцать пять, да, двадцать пять, да, двадцать пять
Зреет ночью бледно-водянистой.

Зреет в солнце, пурпурном с утра
Это гроздь, молчащая речисто,
Все сегодня, завтра и вчера
Провисят там. Братец, оглянись ты.