Алексей Михайлов - Из жизни олимпийских богов. Крониды

120

Царь разглядел, что не тронуты мясо и вина,

Лишь у троих были кубки с напитком в руках,

С радостью кинулась к Зевсу богиня Афина:

«Слава судьбе, ты живой, только ярость в зрачках!»

«Боги, не ждите сейчас от меня объясненья! —

Властно изрёк Властелин, занимая свой трон. —

Кто-то из вас пожелал моего устраненья:

Гера-царица, сын Феб или ты, Посейдон?

121

Молнии быстро вернуть! – приказал царь Гермесу. —

Стикс, ты свободна, Совету сейчас не нужна!

Дочь Артемида, гуляй по любимому лесу,

Если не хочешь, как брат, выпить с Герой вина!»

Переглянулись все боги, услышав тираду,

Быстро умолкли они, как ручьи подо льдом,

Грозный тиран посмотрел на жену и Палладу:

«Собранный ныне Совет станет строгим судом!

122

Хочется быть перед вами сейчас откровенным:

Кажется, с помощью Гипноса был я пленён!

Думаю, склонен к поступкам таким дерзновенным

Тот олимпиец, чей ум был извне помутнён!

Видел с порога я тень ускользающей Аты,

Значит, с кого-то повязку снимала она!

Все оставляют следы, даже те, кто крылаты!

Двое известны мне – Ата, а также бог сна!

123

Мог лишь безумец забыть о своём положенье —

Место Аида занять поспешил Аполлон!

Значит, сын Зевса у Геры теперь в услуженье?

Или оставив Парнас, посягает на трон?

Разве забыл Феб, кто мучить заставил Латону,

Кто не позволил рожать ей на тверди земной?

А не за это ль он мстил беспощадно Пифону?

Знал же, что Гера явилась гоненьям виной!

124

Брат Посейдон, пережил ты мгновенья лихие

Или с племянником будешь бороться за трон?

Мало тебе было власти над водной стихией,

Может, прельстили царица и мой небосклон?»

Зевс, не взглянув на него, вырвал скипетр у Геры,

С силою стукнул об пол, всем с тоской говоря:

«Что же случиться могло, что лишились вы веры

В младшего брата, супруга, отца и царя?»

125

Бороду тронул ладонью морской Повелитель:

«Я пред тобой, Олимпиец, во всём виноват!

Я этот бунт затевал, как титан Промыслитель,

И наказанье готов понести я стократ!»

Вымолвил вдруг Аполлон, на тирана не глядя:

«Мудрость гласит: «Меч не рубит повинных голов!»

Знай же, Властитель, неправду здесь высказал дядя —

Я на тебе завязал сотню крепких узлов!»

126

Зевс посмотрел на орла, что сидел у престола:

«Печень придётся клевать – не смотри, что жена…»

Гера вскричала: «Не я здесь достойна обола!

Ты же узнал, Повелитель, чья в бунте вина!»

«Я доверялся тебе в государственном деле,

Верил пред свадьбой, что будешь опорою мне

И засверкаешь умом ярче дивной шпинели,

Станешь тирану Олимпа ценнее вдвойне!»

127

«Что ты лукавишь? – вдруг вспыхнула гневом Аргея. —

Вспомни Европу, Данаю и прочих девиц!

В Тартар тебя сбросить нужно, ничуть не жалея,

А не склоняться, как эти безвольные, ниц!»

Тут осеклась и умолкла Олимпа царица,

Видя, как члены Совета раскрыли глаза —

Рядом с царём бесновалась жена-бунтовщица,

Взглядом впиваясь в него, как в добычу гюрза!

128

Вдруг перед Зевсом явился Гермес быстроногий,

Связку губительных молний доставив отцу,

И зашептались в волненье великие боги:

«Злое деянье супруге царя не к лицу!

Надо её наказать остальным в назиданье,

Чтобы никто не стремился расшатывать трон!

Пусть, как и Зевс, испытает царица страданье,

Чтобы слезами её полон был Ахерон!»

129

Царь отрешённо взглянул на прозрачное небо,

Молча решая одну из нелёгких задач:

Как наказать по делам Посейдона и Феба,

Чтоб было ясно, судья – не жестокий палач!

Зевс не считал, что судилище это – победа,

Но понимал, справедливая кара нужна!

Вдруг, повернувшись, узрел у дверей Ганимеда,

Дивного юношу с полным кувшином вина.

130

Мальчик хотел совершить для царя возлиянье,

Но от себя отодвинул Правитель сосуд,

Вспомнил Властитель своё неблагое деянье,

Над бунтарями пытаясь свершить правый суд:

…Отрока Зевс обнаружил на пастбище Иды,

Где отдыхал иногда от ревнивой жены —

Там, на вершине, спокойно сгорали обиды

В крепких и тёплых объятьях земной тишины.

131

Как-то услышал он громкие звуки свирели —

Гнал пастушок по лугам белоснежных овец.

Зевс пожалел вдруг юнца: «Поднят рано с постели…

Как он прекрасен! А кто его мать и отец?»