Алексей Михайлов: Из жизни Олимпийских богов. Зевсиды

Зевс мастерскую позволил создать на вершине,

Так, чтобы та не разрушила весь пантеон.

Кузницу быстро построил сын в горной «брюшине»,

Где мастерил украшенья прелестницам он.

Многих красавиц он видел под твердью гранитной,

Очаровала Гефеста богинь красота,

Быстро он стал для бессмертных фигурой солидной,

И никого не смешила его хромота.

71

Славный царевич трудился и нощно, и денно,

И отдыхал по привычке уже по утрам —

Чтобы творить возле горнов всегда вдохновенно,

Он незаметно для смертных бродил по горам.

Стал собирать драгоценные камни в ущельях,

Чтоб угодить своенравной царице богов:

«Будет прекрасней любимая мать в ожерельях

Из янтаря, изумрудов, морских жемчугов!»

72

Дивные цепи из злата, колье и браслеты

Юноша вскоре сложил в превосходный ларец —

Радугой яркой сверкали на нём самоцветы,

Было не стыдно такой принести во дворец!

Встретила юношу мать со скучающим видом,

Радостью вспыхнула, только подарок узрев:

«Завидно будет Киприде и всем нереидам,

Я буду в злате прекрасней нетронутых дев!»

73

Первенец молча покинул покои царицы:

«Видно, с чудесным ларцом я пришёл невпопад —

Встретила сына она взглядом сонной волчицы,

Словно я в скуке безмерной её виноват…»

Юноша, думая, шёл по большой анфиладе.

«Эй, ювелир, в тронный зал загляни – ждёт Зевес!»

Голос знакомый Гефесту послышался сзади,

Вспомнил кузнец, с кем не тратил он лишних словес.

74

В зал он ступил, и увидел отца изнурённым,

Царь потирал мокрый лоб и седые виски,

Вмиг притворился кователь Гефест присмирённым,

Зная от друга про тяжесть отцовской руки.

«Слушай, мой сын, отвлекись от игрушек на время,

Знаю, что в мире нет равных тебе в мастерстве!

Можешь рассечь аккуратно властителю темя? —

Кто-то живёт беспокойно в моей голове!»

75

«Времени мало займёт это, Тучегонитель,

Но инструмента пока подходящего нет!

Будет изъят мной сегодня назойливый житель!»

«Вот и узрим, кто в моей голове был пригрет!»

Нужное в кузнице мастер нашёл средь поковок

И углубился в свой труд, хоть болела стопа.

Долго его крепкий молот не знал остановок —

Сделан топор был из золота в виде серпа.

76

Зевс умолчал о любовных своих похожденьях —

В тайне хранил он измены от юных сердец…

Молодость часто витает в святых заблужденьях,

И не поймёт этих мыслей ни царь, ни мудрец.

«Разве могу я поведать о дивной Метиде,

Что подарила безумную страсть мне в ночи?

Дети порой остаются надолго в обиде

От осознанья того, как отцы горячи!

77

Не расскажу никому я про дочь Океана

И промолчу, что ребёнка носила она…» —

Воспоминанье о ней захлестнуло тирана,

Словно рыбацкую лодку большая волна:

«Мойры, великие Мойры! Вы – судеб царицы,

Коим неведомы жалость, любовь и обман!

Что ж не закрыли дорогу мне к сердцу девицы?

Я окунулся в любовь, как в запретный лиман!

78

Поздно сказали, что дева подарит мне сына,

Он предначертанно свергнет с престола меня!

Это была для плененья Метиды причина,

Больше она не узрела ни ночи, ни дня —

Деву в себя поглотил, уподобившись Крону,

Не дожидаясь явления свету дитя.

Ныне Гефест с топором должен влезть под корону —

Боль в голове истерзала меня, не шутя!»

79

Нюкта сошла на Олимп из неведомых далей,

Грозный Борей на прощанье коснулся крылом,

Зевс восседал на престоле уже без регалий,

Думал, кто выйдет на свет из него сквозь пролом.

«Если там мальчик стучит нестерпимо ногами,

То буду свергнут я сыном чрез год или два,

Я воевать не способен ни с ним, ни с богами,

Иль пусть болит, как и прежде, моя голова?»

80

Но не успел царь смекнуть о другом варианте,

Как торопливо вошёл в зал с секирой кузнец:

«Боги все спят, тишина на земной доминанте,

Не помешает никто при леченье, отец!»

И посетили Кронида сомнения тени,

Но нерождённое чадо кольнуло копьём,

Зевс наклонился, упёрся руками в колени:

«Сын, приступай, будем в зале мы скоро втроём!»

81

Стукнул прицельно Гефест по затылочной кости,

С треском она раскололась, как грецкий орех,

Взвыл повелитель от боли ужасной и злости:

«Не наруби в голове мне ненужных прорех!»

Трещина плавно раскрылась, как лотос на Ниле,

Вышла оттуда юница, доспехом горя: