Дмитрий Пригов - Монады

Самозванство. Или само – званство. Или само – себя – званство. Это вернее. Или же еще вернее, само – себя – иденти – званство. Или же само – себя – среди многого всего – иденти – званство. Или само – себя – включая много чего – среди многого всего – иденти – званство. Это не совсем то, что можно бы предположить согласно заявленной теме, но именно то самое, что она в самой своей неэксплицированной глубине по поводу самое себя предполагает. Так, во всяком случае, мне представляется. И, если уж упорно придерживаться принятой последовательности развертывания: само – себя – включая много чего – с преимущественной акцентацией на чем-то – среди многого всего – иденти – званство. Само – себя – включая много чего – с преимущественным акцентом на чем-то при мобильности переноса акцента среди многого всего иденти званство. И, наконец, само – себя включая много чего с преимущественным акцентом на чем-то – при мобильности переноса акцента – с сохранением единства личности – среди многого всего – иденти – званство.

Собственно, на этом можно бы и завершить данные рассуждения. Даже желательно. Чтобы не наговорить глупостей. Конечно, конечно, они в любом случае наговорятся сами и в любом количестве и в любом другом месте. Тогда что же беспокоиться о них? Пусть сами беспокоятся.

Вот так.

Так вот.

Можно было бы просто расшифровать каждую из позиций предъявленной последовательности и, как в школьные годы, получить в меру последующего усердия удовлетворительное развернутое сочинение. Да ведь любой осмысленный текст или повествование таким образом и строится, если даже в конечном результате умышленно или неумышленно, нарушен и затушеван указанный логический порядок постадийного сотворения. Но мы не об этом.

Я, конечно, понимаю, Николай Александрович, что когда Вы позвонили мне в мое лондонское далеко и попросили что-либо написать на предложенную тему, Вы имели в виду нечто совсем иное, и вполне определенное:

– Дмитрий Александрович, у нас тут номер намечается про самозванство.

– Про самозванство? Интересно.

– Да, про самозванство. Не напишете ли что-нибудь?

– Я? Написать?

– Ну да. Вам ведь это близко.

– Мне? Близко?

– Ну да, Вам.

– В общем-то, конечно, – согласился я.

Я понял, понял, Вас, уважаемый Николай Александрович! Я все понял. Конечно же, вот он – самозванец! Прямо-таки сам своей откровенно-неприкрываемой персоной. Это еще Всеволод Николаевич, и даже первый из всех, обнаружил и всенародно обнажил сию неприглядную ситуацию. Да я и не отказываюсь. Как есть – так есть. Какой есть – такой уж есть. Кому же, как не мне самому и пристало описать все, изложить в последней исповедальной и покаянной чистоте?! Да, да, да! Я – самозванец! Самозванец! Самозванец! Господи, как горько, горько! Горько-то как! Прошу сообщить об этом во всех подробностях и деталях всем и в первую голову Всеволоду Николаевичу. Увы, увы мне! И я сам это опишу во всех отвратительных подробностях. И я согласился. Я прав, Николай Александрович? А? Не прав? Или все-таки прав? Прав, да? Что же, я согласен, но буду делать это с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками. Но несколько попозднее. И в другом месте. Или совсем в другом месте. А начну несколько с иного. Прямо-таки совсем иного. А этого, обещанного, даже и не коснусь. Да и впредь касаться не буду. Мне это неприятно, да и Вам никакого в том интереса и прибытка нет. Всеволоду же Николаевичу сообщим отдельно и тайком (как, помните, Владимиру Ильичу отдельный специальный идиллический номер «Правды» издавали, чтобы не беспокоился. Вот так же и мы для Всеволода Николаевича). А тут дело пойдет о серьезном и о совсем, совсем другом. И так до конца.

Так вот, предложенная схема является все-таки некой идеально-проективной компоновкой личности как в ее динамике, так и в абсолютном явлении в пределах виртуального пространства чистой антропологии. К тому же, дефисное присоединение, в отличие от соединения однородного (либо чего-либо одного, логически вытекающего из другого), в нашем случае сочленяет позиции прямо противонаправленные, либо соединяемые трансгрессивным переходом одного в другое, что в достаточной степени затрудняет выполнения предпосланного императива сохранения единства личности. А как среди нас, бедных и разбросанных, это пресловутое единство может быть не только, скажем, постулировано, но и схватываемо и фиксируемо? – лишь непрерывностью памяти, фиксацией внешних свидетельств, документацией, а также телесными отметинами – отпечатками пальцев, родинками, родимыми пятнами, отъятыми или утерянными конечностями, телесными дефектами или неподдельными телесными же достоинствами. Конечно, эти знаки и отметины тоже подвержены достаточным изменениям, но вполне могут быть, в итоге, редуцированы к изначальным, идентифицированы с бо́льшей легкостью, чем прихотливая последовательность, вернее, непоследовательность памяти, хрупкость легко-утериваемых документов и разорванная недостоверность свидетельских показаний.