Дмитрий Пригов - Москва

– Сколько можно говорить одно и то-оо же-ее! – взвыл мужчина, сгреб рукой слабые пальцы мальчика в какой-то беспорядочный пучок и стал ими яростно ударять по клавиатуре. Было впечатление, что пальцы мальчика переломятся, как хворостинки. Но они обладали странной, необъяснимой гибкостью и вывертностью. Как только мужчина выпустил их, они снова обрели вид прохладных свободных ниточек. Мужчина в отчаянье унесся в глубину комнаты.

– Это же и идиоту ясно! Это ясно идиоту! Господи, ну почему я должен проводить единственный свой свободный день с этим идиотом!

Мальчик молчал.

Внезапно, будто решив что-то принципиальное, открывшееся ему только сейчас, мужчина бросился из глубины комнаты к мальчику, сидевшему молча и неподвижно.

– Господи! Господи! Господи! – кричал он. Подбежав, с неожиданной решительностью и силой обрушил крышку инструмента на тоненькие пальчики. Мальчик, странно подпрыгнув, выдернул руки, соскочил со стула, оставив в руках отчаянного отца обрывок своей тоненькой рубашки, кинулся к окну и нырнул в него головой.

Толпа уносила меня с отцом, матерью и спокойной сестренкой прочь от места события. Я буквально выворачивал голову, пытаясь рассмотреть, что же приключилось с моим бедным случайным знакомцем.

– Сиди спокойно, а то свалишься, – отец больно сжал мою голень своей огромной рукой. Я выпрямился и замер. Но через мгновение опять откинулся, выворачивая голову, пытаясь высмотреть финал события.

– Сиди спокойно, – повторил отец.

Мы поплыли дальше, редко уже возмущаемы внешними обстоятельствами. Толпа редела. Скоро она вовсе рассеялась. Мы свернули в Остроумовский тупик. Навстречу стали попадаться редкие знакомые, приветствовавшие нас, заговаривавшие с родителями, наклонявшиеся к сестре, чтобы потрепать ее по щечке, поднимавшие голову ко мне, удивляясь, как мы подросли и изменились. Сестра строго молчала, а я неловко и глупо улыбался. Со всех сторон бросились к нам местные собаки. Трудно сказать, на что они надеялись, но их количество заставляло предполагать, что, заранее собравшись на свою собачью демонстрацию, они специально поджидали нас как некое свое идейное руководство. Они с такой готовностью кинулись к нам, будто ожидали неземной любви или руководящих указаний. Сестра прижалась к матери, но мне с высоты было легко и приятно величественным взглядом окидывать их, мысленно призывая на некие неземные подвиги.

«Вперед, на завоевание свободы!» – мысленно восклицал я.

«Сейчас», – отвечали они.

«Оглядитесь, враг не дремлет!»

Они оглядывались.

«Товарищи, положим все свои силы ради счастья на планете».

«Ну, конечно, сейчас все бросим и будем класть все силы», – они весьма скептически поглядывали на меня вверх, задумывая что-то свое, явно коварное.

Надо заметить, что в те годы Москву буквально заполонили эти бездомные существа, плодившиеся с невероятной скоростью мушек-дрозофил. Постепенно они заполоняли все улицы, оттесняя людей к обочинам или вовсе загоняя в подворотни и дома. По мере разрастания их поголовья они как бы облекались сознаньем собственной значимости и власти. Скоро уже было опасно выходить на улицы не только ночью, но и днем. Их радостные наглые своры носились по городу в поисках очередной жертвы, которую они тут же разрывали не мелкие беспомощные части. Даже вооруженные группы людей подвергались безжалостным нападениям огромных стай и были съедаемы до белых костей, которые разносили по своим жилищам наиболее слабые представители их популяции. В этих нападениях, да просто в их поведении, просвечивала некая стратегическая продуманность, осмысленная последовательность поступков. Некоторые из них вступали в деловые контакты с оставшимися людьми, используя профессиональное умение последних и антропологические навыки, столь недостающие всем зооморфным существам. Коллаборационисты спокойно перемещались по городу в любое время каким-то специфическим образом, словно наделенные охранительными сертификатами или определенным напыленным запахом, распознаваемым всеми собачьими особями. Тайные отряды сопротивления, прятавшиеся в канализационной системе города, практически не имели никакой возможности обнаружиться. Тем более что были атакуемые сравнимыми по количеству и ярости с собачьими полчищами свирепыми стаями подземных крыс, спокойно поделившими с первыми зоны влияния. Людям явно не хватало свежих идей и харизматического лидера.