Дмитрий Пригов - Москва

В случае с Ахматовой о поводах и причинах не особенно беспокоились, не особенно изощрялись. То кто-то заболевал из знакомых, то книжка застопоривалась в издательстве, то в Ленинграде уж вовсе жить становилось ей невмоготу. Ахматова, как сказывали, приезжая в Москву, всегда останавливалась у своих близких знакомых Ардовых. Они настойчиво расспрашивали, и она с неким напряжением в голосе рассказывала почти неправдоподобные версии своего нынешнего приезда. Но все так и оставалось неясным ни хозяевам, ни ей самой. Собственно, никаких решений наверху и не принималось. Понятно, что наверняка были решения, и вполне определенные, но внутренние, не для внешних ушей. Анна Андреевна, как всякий большой поэт, исполненная проницательности и провидения, конечно же, все понимала. Возвращаясь в свой любимый Питер-Ленинград, резюмировала кристально чистым откровенным матом. Она славилась как искусная матерщинница. В литературных кругах тогда ей не находилось равных. Ее немыслимо закрученные выражения, да просто словечки, тут же облетали все интеллигентские круги обеих столиц. Они передавались из уст в уста, никто не смел присвоить себе их авторство. Передавалось все непременно со ссылкой на ее непререкаемый авторитет. Известные ученые-лингвисты, писавшие свои книги и проводившие исследования на этот счет, но, конечно, тайно, поскольку открыто производить подобное официально запрещалось, не раз обращались к ней за советом и с просьбой привести аутентичные примеры. Она не оставляла их просьбы без ответа. Мощная была женщина. Она до умопомрачения любила одну известную, тогда очень популярную игру, представлявшую собой манипуляцию с любым классическим, известным литературным текстом, которых все знали безумное количество. Просто до безумия какого-то. Анна Андреевна же предпочитала, соответственно своему вкусу и величию, классические тексты. Бывало, она проводила за игрой целые дни и ночи. Суть была нехитра. После каждой строки читаемого стихотворения попеременно вставлялись слова – «в штанах» и «без штанов». Например:

Игра была весьма распространена. Все просто умирали со смеху, собираясь чуть ли не каждый вечер после работы и проводя за ней все свободное время.

С Ахматовой же произошел и случай, сразу же ставший достоянием окололитературной жизни Москвы и Ленинграда. Как-то поздно вечером возвратясь домой к Ардовым, она заявила низким грудным голосом:

– Представляете, что со мною произошло?

– Что, что? – переполошились Ардовы.

– О, меня еще можно принять за девушку, весьма даже симпатичную, – она соответствующим взглядом окинула окружающих. – Даже на взгляд молодого человека, – добавила она с неподдельной гордостью.

– Как? Что? – хозяева просто не знали, как реагировать. На всякий случай, по заведенному обычаю, восприняли с обожанием и решили польстить ей. – Да вы и есть красавица. Вы просто не меняетесь.

– Ладно, ладно, хватит ваших лицемерных комплиментов, – прервала она. – Не в этом дело. Я сама знаю, на сколько выгляжу. Пересекаю я ваш, с позволения сказать, скверик…

– Какой, какой скверик? – перебивают ее.

– Ну, у метро. Не перебивайте. Тут догоняет меня молодой человек, видимо, грузинской национальности, склоняется к моему уху…

– Господи! – ужасаются Ардовы.

– Но я почему-то совсем не испугалась, была уверена, что это сюжет из другой, не криминальной повести.

– Из какой же? Из какой же? – суетятся окружающие.

– Из эротической. Да не перебивайте же вы меня. Наклоняется он к моему уху и произносит с акцентом: «Дэвушка, как насчет поебаться?» Каково! – торжествующе оглядывает окружающих 80-летняя Анна Андреевна, явно гордясь всем произошедшим.

– Ну а вы, ну а вы? Что вы ответили?

– Естественно, я ответила: «Поебаться? Очень, но не с тобой!»

Все на мгновение замирают. Потом их буквально переламывает в хохоте. Ахматова, оставаясь спокойной и достойной, с высоты своего роста смотрит на корчащиеся в смехе где-то внизу под нею тела.