Дмитрий Пригов - Монстры

Однако я все еще не понимал, по поводу какой главы возникли упомянутые проблемы, связанные к тому же с нелегкостью нынешней ситуации. Сразу припомнилось, как ровно в те же времена разговоры с государственными функционерами и сотрудниками КГБ сопровождались постоянным рефреном:

– Вы же понимаете, сейчас сложная международная и внутренняя обстановка.

– Понятно.

Мое «понятно» явно означало, что я не понимал. Вернее, делал вид, что не понимал. Они надолго замолкали, внимательно вглядываясь в мои как бы невинные глаза. Порою я выдерживал их взгляд. Согласно данной формулировке вроде бы предполагалось, что в случае решительного исправления этих самых – будь они неладны! – обстановок, внутренней и внешней, возможны станут отдельные послабления и изменения, о которых нас, когда и кого нужно, своевременно поставят в известность. Однако историческое время столь катастрофически не совпадает со временем единичной личной хрупкой человеческой жизни, что надеяться на возможность увидеть живьем те счастливые годины не представлялось реальным. Ан, ошиблись! Ошиблись! Ошиблись самым невероятным образом. Самые прозорливые и нетерпеливые. Наши умудренные и иноземные просвещенные и информированные! Как мы обмишурились! Господи, как мы все обмишурились! Позорно и непростительно. Буквально в одно мгновение, в единый миг, по историческим масштабам конечно, все вокруг переменилось. И кардинальным образом.

Разговор с редакторшей происходил в тот еще относительно неуверенный смутный период перехода от старого к новому. От старого, где ничего не дозволено, к новому, где будет дозволено практически все. И дальше, дальше, уже к тому совсем непроглядываемому, новейшему, когда снова будет все-таки кое-что не позволено.

– Главку придется опустить, – продолжала она. – В нашей конкретной ситуации она выглядела бы просто провокационной. Вы понимаете, какую ответственность берете на себя? – и строго посмотрела на меня из-под очков. Я, по привычке робко стоящий перед столом любого начальника, не то что столоначальника, застыл почти что с руками по швам. – К тому же написана она, надо заметить, не лучшим образом. – Все это строгим, не терпящим возражений официальным голосом.

– Да, собственно, книга не моя, – сразу же инстинктивно начал я оправдываться. Зачем мне было вдобавок к своим многочисленным проблемам брать на себя вышеупомянутую нешуточную ответственность за чужие писания и сомнительные откровения?

– Не знаю, вы там или не вы, но снимаем, – вполне безапелляционно заключила она. Я облегченно вздохнул, отдав ей на откуп принятие решения. – Тем более после того, как недавно Борис Николаевич принял в горкоме группу представителей известных патриотических движений, это может быть расценено как вызов. – Я ничего не слышал о подобном событии. – Она если не подозрительно, то с некоторым удивлением взглянула на меня. – Во главе с этим самым Ануфриевым. Фигура сомнительная, но: Вам понятно? – она протянула мне несколько страничек машинописного текста.

Я вышел в коридор. Длинные и достаточно унылые редакционные стены были окрашены в немаркий мышиный цвет. Я прислонился к стенке и начал перебирать листки. Текст был мне совсем незнаком.

Содержание помянутой главки вполне соответствовало теории одного известного российского академика, доказавшего, что наши соплеменники, русские, суть те самые знаменитые, великие и мистические древние арии. Помнится, когда главка только пришла мне на ум, сразу же всплыло имя этого академика, пользовавшегося, правда, неоднозначной репутацией в скучных научных кругах. Я достал его книги и перечитал. То есть в моей главе и не было ничего именно моего личного. Просто некое беллетризованное изложение неординарных академических идей.

По мнению академика, а потом уже и по моему собственному, именно в пределах русских земель, заросших непроходимыми лесами, покрытых бескрайними степями с отдельными, но высоко, непомерно высоко развитыми людскими поселениями, городами и даже своеобразными, если можно так выразиться, мегаполисами, возникали древнейшие мудрые книги Веды – от древнерусского корня ведать. (Сравните – ведьма, ведун, медведь, водить, овод, вода и т. д.) Отсюда они распространились по всему свету, дойдя со временем и до легендарных берегов Инда и Ганга. Тогда же, синхронно с ними, даже намного-намного раньше здесь, на русских землях, возникли и разного рода мистические практики, впоследствии нашедшие свое словесное воплощение и закрепление в священных Ведах. Одной из таких практик была мантрическая. Все давно и в подробностях описано, изучено и известно как практикующим, так и просто любопытствующим. Мантрическая практика была связана с многократным повторением небольшого священного текста или отрывка. Типа «лами, лами, самахвани» – одно из немногих, через многочисленные опосредования дошедшее до нас в священных писаниях христиан. И дело не столько в особом глубинном проникновении в значение сакральной формулы, сколько в телесной и дыхательной практике произнесения. То есть предполагается, что наиболее умудренные и изощренные после нескольких произнесений приходят в состояние специфического телесно-дыхательного восхищающего ритма, который, в свою очередь, попадает в резонанс со Вселенной. В зависимости от конкретной задачи и необходимости, резонирующий ритм совокупно с порождаемой им энергией способен не только обслуживать внутренние потребности посвященного, но и быть употребленным для общения с предстоящей медитирующему аудиторией, группой учеников, адептов или просто внимающих. То есть силой своего резонанса и подсоединения к ритмам Вселенной посвященный может включать и задействовать в них внимающих и предстоящих ему. Это известно. Это существует и до сих пор, но в местах, достаточно удаленных от центров нынешней цивилизации.