Филимон Сергеев - Орангутан и Ваучер (сборник)

Дмитрий Павлович задумался, помрачнел.

– Нет, это невозможно, – тихо сказал он и помрачнел еще больше, вытирая платком вспотевшее лицо.

– Дорогой мой Дмитрий Павлович, я не сказала вам самого главного… Я жду от Ивана Ивановича ребенка… Если вы не верите, я могу показать справку о том, что я беременна.

– Нет, не надо. Я верю вам, Раиса Мартыновна, и потому еще больше удивляюсь, зачем вам вступать в брак сразу с двумя братьями?

Раиса Мартыновна нахмурилась, губы ее задрожали, глаза округлились как два золотых шара.

– Это отдельный разговор, – тихо сказала она. – Я бы не хотела говорить об этом в присутствии возлюбленного.

– Может, мне выйти?.. – сразу вспылил Иван Иванович и, резко поднявшись из-за стола, вышел в предбанник.

– Дмитрий Павлович, – тихо, почти шепотом продолжала циркачка, – Иван Иванович тяжело болен. Ему осталось жить лет десять, не больше.

Митусов закрыл глаза, подумал.

– Но согласится ли Леня на тайный брак?

– Я в этом не сомневаюсь… Ведь он, по всей видимости, бедный человек.

– Только деньги за храм вперед, – строго вдруг сказал Дмитрий Павлович, – и если строительство святыни остановится, то…

– Иван Иванович, идите к нам.

Иван Иванович все слышал и вошел в помещение страшно угнетенным.

– Скажи, Ваня, – сразу перешел к делу Митусов, – ты согласен обвенчаться с этой мадам вместе с Леней?

– А куда мне деться? – устало процедил Сизарев и, налив водки в медный ковшик, выпил еще.

Если где-то там далеко за бугром пьют «Амаретто » , виски и прочие «чинзаны » , то у нас в России с некоторых пор с достоинством употребляют «Дихлофос » , «Гутальен » , лосьон «Рояль» и прочие промыватели и сократители земной жизни.

И никто не удивился, даже не моргнул глазом, увидев за клиросом опухшего и хмельного батюшку, якобы позволяющего себе это согласно чину. Послушницы храма Божьего пребывали тоже подшофе, ссылаясь на холод и голод, наступивший в жизни и в природе.

– Бонжур, мадам, – с радостью встретил ряженый отец пышно разодетую гостью и ее сопровождающих. – У вас шикарный наряд.

– Святой отец, у нас все шикарное… Но почему вы еле стоите на ногах?

– Какова проблема – таково исполнение. Раньше жрали тюрю, брагу, теперь «Сникерс » и «Ройяль». Когда-то венчались один раз на всю жизнь, теперь – по три раза за месяц, вы даже пошли дальше – сразу с двумя! Ха-ха!

– Я не обязана перед тобой отчитываться, батюшка. Но я нуждаюсь в здоровом теле и поэтому из двух русских мужиков попытаюсь отобрать для себя самое необходимое…

– Интересная мысль. Не лучше ли в таком случае обвенчаться сразу со всей деревней?

– Со временем я так и сделаю, только ты поменьше болтай да язык в мозги спрячь, если они у тебя есть, – вдруг шепотом сказала Раиса.

– Не сердитесь, мадам, но групповой брак уже стал входить в моду, и не только в нашем районе…

– Вот и прекрасно. Думаю, что совсем скоро наш президент подпишет закон о групповом браке, а также разрешит официальное сожительство с гуманоидами и однополыми. А пока что-то я не вижу Леню Сизарева.

– Леня Сизарев деловой партнер фирмы «Челнок». По всей видимости, задерживается на съемки рекламы. Он подъедет с минуты на минуту на кроваво-черном жеребце.

– А это еще что такое?

– Это малое предприятие при полицейском участке, а жеребец – это «черный воронок» с телохранителями по найму. Сейчас они охраняют Леню Сизарева, а во второй половине дня – местного президента, который за ним охотится.

– Прекрасно! По-видимому, и в вашей дыре процесс пошел. Жаль только, что не все вожди дожили до такого сказачного процветания и такой сказочной свободы.

– Какие вожди? – не понял священник и даже чуть отрезвел.

– Наши вожди, святой отец, наши! Великие и бессмертные, как их памятники и реформы. Это они дали ростки таким очаровательным реформам! Перед такими богатствами, которые сейчас имеют миллионеры-реформаторы, любая нравственность бессмысленна. А это прекрасно, дорогой мой… Нравственность жвачным не нужна. Как вас зовут, святой отец?

– Логута Моисеевич. И хотя я выпивши, но не вижу в этом ничего прекрасного.

– Дурак! – неожиданно вспылила циркачка. – Если бы мы не изживали в течение многих лет нравственность, то кто бы тебе позволил такое попустительство? А процесс позволяет. Не это ли наше завоевание?!

Священник отрезвел окончательно.

– Если это завоевание, мадам, то, извините, не мудрого православия, а сатаны!