Ольга Челюканова - Шум дождя в холодной темноте

А за Вами – странный прохожий…
Ба! Фигура в пальто казённом,
Наживая себе звезду
На невидимых миру погонах,
Находя поступок резонным,
Вслед метнётся – серая моль.
Не «пузырь асфальта» – мозоль.
– –
«Что ж, на набережную!
Уйду».

…Ну, а когда возник протез ликбеза,
То всякий возомнил,
Что мил богам – кто грамоте обучен.
И в этом мире, грязном и вонючем,
Теперь уж каждый с музами дружил
И рифмовал: «Даёшь! – Ядрёна вошь!»

О, графомания советского доноса,
Ещё не писана история твоя.
Стояли буковки доверчиво и косо,
Идейно—ядовитая струя
С конца пера напыщенно свисала…
За ордера квартирные, за сало.

А, зачастую, просто так – из зоологии,
Геронтологии, а не «идеологии»
Сжирал сосед соседа, нависая
Над строчками доноса… Будто сало
Сжирал. И было мало, мало, мало.
И мама мыла, мыла, мыла раму.

Усатый всё винищем запивал.
И к новым достиженьям призывал.

Вы скажите на милость:
Как Вам наш новый «НЭП»?
Всё смешалось, свалялось, свалилось
В тёмном вихре судеб.

Это время похоже
На затоваренный склеп.
Всё дороже, дороже, дороже —
И улыбка, и хлеб…

И шарашит морозом по коже!

Восхваляет время сие, кто выгодно слеп.
Восхваляет вслух
Лишь тот, кто выгодно глух.
О, глумливое время! На золоте – крови след.

И «горящее сердце Данко» —
В толстом сейфе швейцарского банка!

Ах, Константин Сергеевич!..
Вы так очаровательно рассеяны,
Как будто спор ведёте с Немировичем
О странном бюсте, что гнездится в вестибюле…
Искусствоведческий, суровый спор.
Диспу́т!..

(О, как Вы светитесь при взгляде
Из наших нор, и шор, и пут…)
Хотя и нас, и Вас надули эти люди.

О, ветры времени. От них не поздоровится.
Такие арсеналы не расстреляны.

Погаснет свет! Даёшь Театра Мрак!
Да будет так.

Холодное, мёртвое тело,
Ведомое праведным гневом,
О, Гелла, ужасная Гелла,
Зелёная голая дева.

Творя отомщение смело,
Растут оголённые руки.
О, Гелла, бесстыдная Гелла,
Тень страсти в сиянии муки!

А в теле – душа изболела.
А телу – претит неподвижность.
Убийственно светится Гелла
Волос своих факелом рыжим!

Разбужена. После – забыта,
Когда своё сделала дело.
Что дальше с тобой – шито—крыто.
О, Гелла, трагичная Гелла!

Зелёные бёдра и груди,
А волосы – факелом взмыли!
Орудие. Просто орудье.
Использовали – зачехлили.

Такого ль желала удела?..
В ответ захохочешь хрипато.
О, Гелла, о, бедная Гелла,
Читатели не виноваты…

Ах, сударь в клеточку,
постой минуточку,
подстрой—ка шуточку,
или дай под дых!
Скажи двусмысленность;
комплимент изысканный,
и до того неискренний,
что захватит дух!
Зависни в воздухе,
ведь ни житья – ни роздыху.
Управдомы грозные —
а ты плюнь на них!
Черканут квитанцию
и запретят вибрацию
инфернальных крыл
невидимых твоих…

Среди бурлящих толп Ершалаима
Ему не плыть. Чужое – мимо, мимо…
Пускай кипят умы!

Вот педантично так и аккуратно
Уже намылил руки прокуратор.
Осталось лишь умыть.

Толпе на радость выпущен Варавва.
…И тут надежды искра умирает.

Пилат уныло руки утирает.
…Вода в сосуде дочерна кровава.

Эх, палки—ёлки,
Столько в чёлке
Контрабандного серебра!..

И – маловато
Роста – «в холке»,
Знать, мало холят,
А хотят,
Чтобы бежали мы
Не слишком малахольно!..