Андрей Гаврилов - Свой путь

Мне ненавистна
хитрость лизоблюдов,
слащавая и подленькая лесть.
Видны пороки,
как горбы верблюдов,
в пустыне жизни,
где распята честь.

Поруганы штандарты
и присяга…
Сегодня в моде —
немощная спесь,
но гордый флаг
священного «Варяга»
не позволяет задом
в лужу сесть.

…Пришли другие
времена и нравы,
которым совесть вовсе не указ:
похоже были мои предки правы,
когда их к цели вел иной компас.
И верю я, что море сдует пену
с сиюминутных,
грязных барышей,
и призовёт к суду Геенну,
в огне сжигая лживых трубачей.

Неповторимая Таруса —
жемчужина брегов Оки!
Зимой морозной седоуса,
хранит истоков родники…

Белогривая красавица Ока
приглашает посетить Тарусу.
В городе поэтов облака
проливают слёзы по Иисусу.

В перевитой
вышивке Творца —
тайный смысл
загадочной картины:
над Тарусой звоны бубенца
охраняют памятник Марины.

У подножья
Воскресенских гор,
где часовня
в старорусском стиле,
бьёт источник
с самых давних пор,
усмиряя боли и гордыни…
Здесь музеи помнят имена
лучших представителей
России:
никчему большие города,
раз на свете есть
совсем иные!

Не идут в Тарусу поезда:
воспротивились
когда-то люди…
И природа
в благодарность – навсегда
сохранила красоту округи!

Бескорыстье —
товар очень редкий,
и сегодня совсем не в чести.
Это вам не лимон
иль конфетки:
на прилавке его не найти!..

У него нет цены и акцизов;
срока годности нет и реклам.
Для изящных
и милых капризов
не доступен он
в помыслах дам.

Бескорыстье —
скорее находка,
как без ручки души чемодан;
возле пирса без паруса лодка
или с водкой
гранёный стакан.

Это то, что когда-то все дети,
посылают родителям в дар:
мир любви,
обретённой на свете,
где нет слова такого —
«товар»!

Я распахну
внутри себя калитку,
и побреду на поиски души,
которая оставила визитку
в зелёных листьях
горной черемши.

Присяду пред дорогой
на пенёчек
засохшей у берегов
судьбы ветлы,
и горсть земли
я бережно в мешочек
насыплю там,
где помыслы светлы.

…Где ветер лёгким
дуновеньем
играет с перышком,
как будто невзначай,
и делится Всевышний
откровеньем:
«Входите тесными
вратами в рай!»

Найду свою тропинку,
что поуже:
ведёт через калитку
напрямик
к моей душе,
кому-то очень нужной
в обычной жизни…
В горький миг…

Деревенская дорога —
без начала и конца:
от родимого порога
до небесного венца…

Летом – пыль,
зимой – забава:
русской лирики душа!
Величаво, будто пава,
средь полей бежит она.

Извиваясь
на просторах,
как печальная судьба,
на зелёных косогорах
ветром балует себя.

Под свинцовым
серым небом
с первой каплею дождя
возвращает
к отчим скрепам
под берёзой у пруда.

Вся исхожена и в ямах —
тянет лямку до конца…
И в заморских
дальних странах
не найти ей близнеца!..

Я на горе блаженств
найду уединенье
от праздных мыслей
и мирских забот:
в нём обрету
заветное спасенье
от суеты
и мелочных хлопот.

Избавлю мир
от скуки и сомненья —
найду родник,
где каменный цветок
дарует мастеру
вершину вдохновенья
и творчества
живительный глоток.

Там, в тишине
тенистых терренкуров,
услышу рокот
горного ручья —
им укрощу,
как дрессировщик Дуров,
коварный нрав
никчёмного вранья.

На той горе нет места
грубой фальши,
зато всегда есть
место у костра —
чтоб согревал огонь
моих друзей и дальше,
да освещала ночь
нетленная искра!

Уходя на охоту за чудом
в заповедную синюю даль,
припадал к драгоценным
сосудам,
заменявшим
Священный Грааль.

В них хранилось
волшебное зелье
с голубою водой родников,
выходящих из подземелья,
как посланники
спящих богов.

Я искал свой трофей
на равнинах,
и в туманах
промокших полей —
засыпал в изумрудных
долинах,
провожая в полёт журавлей.
Шёл вдоль рек,
по пригоркам и склонам,
слушал тайны
дремучих лесов;
целовал —
непременно с поклоном! —
крест нательный,
завидев волков.