Ирина Маркова - Благовещенье

Как дым, мое веселье.
Растает, словно снег.
Закат в окне, как в келье
Запутался навек.

Я ж путаюсь, как в чуде,
В закате и в стихах,
Что было и что будет
Рифмуя впопыхах.

Вино весны над лесом и над полем,
И сонмы ангелов кружат в тиши полей,
Я не привыкла к этой странной роли,
Когда распелся звонко соловей.

Когда над зыбким, трепетным болотом
Гуляка-ветер иву гнёт к земле,
Когда зовёт из тишины кого-то
Седой камыш, припав к болотной мгле,

Когда свобода над еловым краем
Через края – как красное вино,
Когда повеет недоступным раем,
Который снился, грезился давно.

Вот и теперь я не привыкну к роли,
Откуда рай несбыточных полей?
То ли весна, желанная до боли,
То ли мечту навеял соловей?

Не улетайте, ангелы над краем,
Звенящим гулко, но на краткий миг.
Нельзя томиться недоступным раем —
Есть просто жизнь, есть просто ритм и стих.

Ритмичен день, струящийся, как песня,
Ритмичен солнца вечный плавный ход.
Нельзя их видеть врозь, а только вместе,
Нельзя пустить их вспять, наоборот.

День, как и жизнь, закончится когда-то,
На смену новый, солнечный, придёт,
И мы не в силах ход пустить обратно,
Направив время вспять, наоборот.

Пускай же ветер пляшет на просторе,
Пусть ангелы по-прежнему кружат.
Быть может, мы увидим это вскоре,
И вовсе не захочется назад.

«Сударыня», – сказал прохожий странный
И отодвинул двадцать первый век,
А с ним – авто, метро и рестораны
И несколько бегущих человек.

Он отодвинул пару переулков
И казино с мерцающим стеклом,
Автомобили, что сигналят гулко,
И магазин напротив за углом.

Прохожий сам, казалось, не заметил,
Какой посыл несли его слова,
Что отодвинул несколько столетий,
Смахнув мгновенья пылью с рукава.

Прохожий был, конечно, не историк
И не художник – Ге или Крамской,
Но показался мне «Московский дворик»
Поленова в шумихе городской.

Пригрезился извозчик у дороги,
Остановивший рыжего коня.
… Сударыней утраченной эпохи
Назвал прохожий, встретивший меня.

День тает, и вечность тает,
А образы, словно сон,
Стихи и строки слагают,
Слетаясь со всех сторон.

Собранные из осколков
Вчерашнего светлого дня,
Образы без умолку
Ведут разговор про меня:

«Она нас придумала, вроде,
Создав из мечтаний своих,
Таких не бывает в природе,
И в жизни не встретишь таких.

Таких не бывает закатов,
Она их увидела в снах,
И люди такие когда-то
Встречались в других временах.

Февраль её ненастоящий,
Звучит по-другому капель,
И не настолько пьянящий
Ручьями звенящий апрель.

Она перепутала годы,
Она перепутала сны.
Иные законы природы,
И образы все неверны.

Я слушала спор их устало,
И для себя поняла,
Что я непростительно мало
Им строчек своих уделяла,
Душой их живой наделяла,
Себя же унять не смогла.

И с бешеным времени бегом
Упала в сугробы лицом,
Растаяла вместе со снегом
И с дымом, летящим кольцом,

Взлетела и не удержалась,
Душой угодила в закат,
К закату щекою прижалась,
Просилась вернуться назад —

В снега, в городскую шумиху,
Чтоб образы лучше понять.
…Но стало немыслимо тихо,
И той тишины не унять.

Весь город в цвете липы,
И цвета липы день,
И туч на небе кипы,
Дождя косая тень.

Дождь мигом разразился
И, синеву закрыв,
С небес в листву спустился,
Замешкался, смутился
И грянул, как прорыв.

И в каждой капле небо
На землю пролилось,
И как хотелось мне бы,
Промокнувшей насквозь,

Внезапно окунуться
Как в речку, в небеса,
Встряхнуться, встрепенуться,
Чтоб летняя гроза,

Осыпав липы цветом
Один из многих дней,
Прошлась Господним Летом
По улице моей.

Никак не просыпалось лето,
И, вся заплакана, весна,
Дождями мокрыми одета,
Была в кого-то влюблена.