Сергей Ащеулов - Бренная пена морская

И солнце золотистое
В час пик висит в зените,
Да паучок батистовый
Плетёт узор из нитей.

Я прижимаюсь к мамочке,
Смотрю через плечо –
У папы шрамы-ямочки
На скулах впалых щёк.

С войны и весь израненный
Пришёл мой папка славный.
На нём звездою раннею
Сверкает орден Славы.

Ещё медали разные –
К победе путь был длинный.
Но самая отрадная –
«За взятие Берлина».

В весну послевоенную
Вернуться мне охота
И повторить мгновенную
Минуту съёмки фото.

Осталась фотокарточка
С победной той весны,
Где мама, я и папочка,
Вернувшийся с войны.

Виват моим родителям,
Они – родник добра.
Во славу победителям
Салют! Ура! Ура!

Любовь двоих – она и чувства, и талант,
Роман из прозы, грёз несбыточных поэма.
Одним – блистательна, как редкий фолиант,
Другим – извечно нераскрывшаяся тема.

Сюита Баха. Прядь волос
Во власти чувственной качели.
Под сердцем билось и рвалось,
Как там, внутри виолончели.

В оттенках скул лишь тени глаз
И взгляд вовнутрь в закрытых веках.
Что в них? Народный – божий – глас
С мольбой пощады человека.

Как жезлом, властвуя смычком,
Взлетают музой к небу руки.
Ах, как слышна в игре молчком
Вся интонация разлуки.

Как передать души накал,
Так, чтобы струны не сгорели?
И зал вовсю рукоплескал
Творцу прекрасной акварели.

Уныло дождик моросил
Сквозь сито голых веток,
И я у осени спросил:
«Куда девалось лето?»

Улыбкой туч блеснул просвет,
Прильнув к холодным стёклам.
Сквозь них последовал ответ:
«Оно на юге тёплом».

Клин пролетавших журавлей
Меня жалел, курлыча:
«Взгрустни слегка, но слёз не лей,
Таков земной обычай».

За ними ветер ледяной
Гнал облаков сугробы
И уносил с листвой цветной
Всё злато высшей пробы.

Остыла кровь, и замер сок,
И ночь длиннее века.
У хризантем короткий срок,
Как жизнь у человека.

Седая изморозь легла,
Белея на виске.
Так долго осень не могла
Висеть на волоске.

Уже предзимний снег скрипел,
Но вот мелькнула просинь.
Я крикнуть всё же ей успел:
«Спаси мне мою осень!

Заполонили холода
Тревог и опасений».
А с неба голос: «Не беда,
Ещё есть шанс осенний.

Пока не соткан санный путь,
Зимы ждать не пристало.
А то, что стыло, – ну и пусть –
Душа бы не устала».

Всё так, но что-то давит грудь,
Глаза во власти теней.
Хотелось время вспять вернуть –
Ну сколько можно терний!

Дух слабый разум мой затмил –
Я поступил безбожно,
Зов предков к богу устремил:
«Дай лета, если можно.

Дай “лета многая” всем нам,
А мне немного лета,
Чтобы мой парус по волнам
Пустился вокруг света.

И в бесконечности бы плыл,
На рифы невзирая.
И летний юношеский пыл
Сверкал в чертогах рая». –

«Исполнить просьбу – не вопрос,
На то и божья воля.
Но с тех, кто в рай, особый спрос», –
Изрёк господь, глаголя.

И продолжая монолог,
Он объяснил предметно,
Что благовидный есть предлог
Для тех, кому запретно.

Не место праздно почивать
Под сенью райской кущи
Тому, кто будет грех скрывать,
Кто алчный, льстивый, лгущий.

Среди таких пропустят тех,
Кто, верой обуянный,
Искупит свой душевный грех
Молитвой покаянной.

Но эти тяготы не в счёт
В сравнении с другими.
Лишений много повлечёт
Разлука с дорогими.

Родных, любимых, весь свой род –
Покинуть их придётся.
Оставить Родину; народ
Воспеть не доведётся.

«О, боже! Не перечисляй,
Ведь всякая утрата
Так тяжела. А доступ в рай
Есть точка невозврата.

Мне не под силу выбирать
Между двумя мирами.
Не для меня святая рать –
Мой дух с народом в храме.

Я каюсь, грех мой отпусти,
Помилуй, не карая.
Прости мне, господи, прости –
Мне расхотелось рая».

Зима смеялась надо мной,
Дарила снег искристый,
Мол, прозимуешь, а весной
Продолжишь путь тернистый.